— Стейси не помнит… Никто не помнит…

— Посмотри на меня, — тихо попросил он.

Издав долгий дрожащий вздох, она подняла голову, встретилась взглядом с его темными, как сапфиры, глазами и, обхватив ладонями это немыслимо красивое лицо, прижалась дрожащими губами к его губам.

— Я думала, ты пропал навеки.

— Я здесь, — хрипло произнес он. — И я люблю тебя. Господи, сил никаких нет, до чего люблю!

Он ответил на ее поцелуй жарким и страстным поцелуем, все тело под ней напряглось и затвердело.

Все еще не оправившись от печали и смятения и испытывая острейшую потребность убедить себя в том, что ей это не чудится, она задрала его футболку, лаская горячую шелковистую кожу. Он застонал, не отрываясь от ее губ, и ее язык коснулся его языка, поглощая этот звук. Она ощущала его нарастающее возбуждение, чувствовала, какое оказывает на него воздействие, хотя бы потому, что его поцелуй, изначально полный любви и нежности, становился все более пылким и похотливым, исполненным хищного желания.

Ее пальцы потянулись вниз, к пуговице на поясе его джинсов.

— Подожди, — сказал он, словно то было последнее, чего ему от нее хотелось. Она отстранила его пальцы и расстегнула ширинку. — Жаркая штучка! — От звука его голоса, в котором одновременно звучали и уступка, и требовательность, у нее затвердели соски. — Будь осторожна, — предостерег он. — Мне так тебя не хватало, что я просто сошел с ума. Дай хоть немного успокоиться.

— Несколько минут — и ты у меня вполне успокоишься.

Его член — твердый, толстый, пульсирующий — выскочил наружу, прямо ей в руку, и когда она сжала его тонкими пальцами, у Эйдана вырвался свистящий вздох. Одежда была ему не совсем впору, и по предыдущему разу Лисса понимала, в чем тут дело. Это радовало, ибо служило дополнительным доказательством того, что происходящее ей не мерещится.

Она облизала головку.

— Еще! — взревел он.

Когда ее язык прошелся по вздувшейся вене, он откинул голову назад и так вцепился руками в ее волосы, что она в удивлении подняла взгляд. Его глаза расширились и настолько потемнели от вожделения, что казались чуть ли не черными, лицо горело.

— Открой рот, — задыхаясь, прохрипел он.

Она заморгала, испуганная этим резким приказом, но еще больше растерялась, когда он, подтянув ее ближе, схватился рукой за член и направил его ей в рот.

— Эйдан!

Он засадил член ей в открытый рот, а когда ее губы сомкнулись вокруг него, откинул голову и выдохнул:

— Боже, как же я этого хотел!

Только сейчас она ощутила, что ее бессмертный соблазнитель весь дрожит. Стоило ей легонько провести языком по чувствительному краю головки, и его спина выгнулась, а из груди вырвался крик. Она могла побиться об заклад, что никогда прежде, сколь бы жарким ни был их секс, он не терял контроля над собой до такой степени.

— Лисса!

Она улыбнулась, не разжимая губ.

Он поднял голову и, глядя на нее полузакрытыми глазами, произнес:

— Ты меня убьешь.

Легонько отсосав, ровно настолько, чтобы заставить его выгнуться, она выпустила член изо рта:

— Вот так-то.

— Ты уж поверь, у тебя это чертовски здорово получается, — сказал он, притягивая ее ближе.

— Я чувствовала, что умираю, — невпопад отозвалась она, и ее нижняя губа задрожала. — Весь последний месяц, каждый день.

— Все позади.

Оттолкнув ногой в сторону кофейный столик, Эйдан поднялся, перевернул ее, опустил и навалился сверху, придавив к полу своим огромным, крепким телом.

— Много ли ты помнишь о том, как мы были вместе в последний раз?

— Слишком много.

— У них ничего не выйдет, Лисса. — Стиснув зубы, Эйдан задрал ее платье и сорвал кружевные трусики. — А мы с этим справимся.

Решимость в его голосе заставила подскочить ее сердце.

— Но как мы сможем справиться с тем, что касается смертности и бессмертия?

Его рука, скользнув по ее ноге, задержалась у колена, а потом надавила на него, раздвигая ей ноги. Он с жарким вожделением смотрел сверху ей в глаза, в то время как его мозолистые пальцы уже ощупывали промежность, поглаживая ее клитор.

— Мы будем жить сегодняшним днем до тех пор, пока не найдем решения.

Его пальцы скользнули в ее щель, и Лисса беспомощно выгнулась навстречу его объятиям.

— Уэджер и Коннор работают над этим в Сумерках. Я буду делать то же самое здесь.

Умелые пальцы Эйдана наглаживали чувствительные внутренние стенки ее влагалища, и дыхание Лиссы сделалось затрудненным.

— Работают над чем? — с трудом удалось выговорить ей, поскольку его большой палец массировал ей клитор.

Эйдан устроился поудобнее, подперев голову одной рукой и не сводя с нее взгляда, а пальцы другой засадил ей в промежность, усиливая ее возбуждение.

— Похоже, впереди меня ждет охота за сокровищем.

Когда Лисса просто обмякла от желания, он вывел пальцы, перекинул обтянутую джинсами ногу через ее бедро, чтобы лучше удерживать ее на месте, и возобновил свою чувственную пытку.

— К-каким?

Его глаза порочно блеснули.

— Давай поговорим потом, когда утолим первый пыл. Предстоящую неделю я буду заниматься тобой, годится?

Он надавил в ней на чувствительную точку, и она застонала от наслаждения.

— А разве ты не нужен твоим людям? — прошептала она, в то время как все ее тело полыхало жаром, а промежность жадно вбирала в себя его неустанно двигавшиеся пальцы. Неделя в постели с Эйданом… Ее охватила сладкая дрожь.

— Мне нужна ты! Когда Коннор забрал тебя…

Его пальцы на миг замерли, глаза закрылись, из груди вырвался хриплый вздох.

Она подняла руку, погладила его по щеке, и он уткнулся в ее ладонь.

— Нам многое предстоит узнать, — сказал Эйдан. — Пока мы имеем весьма поверхностное представление о том, на что ты способна и чего, предположительно, следует от тебя ждать. И этот чертов амулет… — У него вырвалось рычание. — Но главное, что мы вместе, а со всем остальным справимся.

— Я люблю тебя. — По ее вискам катились слезы.

Эйдан расплылся в чисто мужской, самодовольной улыбке.

— Знаю.

Его жаркий член жег ей бедро, как клеймо. Лисса потянулась к Эйдану, желая любить его, ублажать его, дарить ему такое же наслаждение, какое он дарил ей. Она облизала пересохшие губы:

— Я думала, тебе нужно, чтобы я у тебя отсосала.

Наклонившись, он поцеловал ее в уголок рта:

— Ну, когда ты заговорила насчет умирания, произошло нечто странное — меня это отрезвило. — Он выпрямился, но она поднялась следом, чтобы не отрываться от его губ.