– Не прикасайся ко мне! – Лорен кричала почти в полный голос, отбиваясь от него с яростью дикой кошки. Оставалось еще сделать шага три, и тогда она сумела бы выскочить из комнаты, оказавшись вне досягаемости Ника. Он мог позволить ей делать с ним что угодно, но допустить, чтобы она ушла? Ни за что на свете!

– Лорен, умоляю, разреши мне…

– Нет! – Она уже была в истерике. – Держись от меня подальше!

Лорен попыталась бежать, но Ник схватил ее за обе руки. Заливаясь слезами, она вырывалась так, будто сражалась не на жизнь, а на смерть.

– Как ты смеешь! – кричала она, захлебываясь от боли и слез, и осыпала ударами его грудь и плечи. – Ты мерзавец! Я умоляла тебя на коленях…

Немалых усилий стоило Нику удерживать разъяренную Лорен. Мало-помалу ее ярость улеглась, и она без сил упала в его объятия, содрогаясь от рыданий.

Ее слезы разрывали ему сердце, а слова вонзались, точно острые ножи. Он сжимал ее в объятиях, глядя невидящими глазами прямо перед собой. Ему вспоминалась прекрасная жизнерадостная девушка, которая вошла в его мир и перевернула его вверх тормашками одной своей сияющей улыбкой.

«Что мне будет, если туфелька подойдет? – Я превращу вас в симпатичного лягушонка».

Кажется, он сам был готов заплакать. Ник закрыл глаза.

– Прости, – хрипло прошептал он. – Я так виноват перед тобой.

В его голосе Лорен услышала боль и непритворное раскаяние. И ледяная стена отчуждения, которую она старательно возвела, начала таять. Тщетной оказалась попытка не думать, как прекрасно оказаться в объятиях Ника снова. Прижаться к его сильному жаркому телу…

После долгой череды бессонных ночей, слез и отчаяния Лорен пришлось смириться и констатировать факт, что Ник – непоправимо циничный и жестокий тип. Таким его сделало предательство матери. Что бы ни делала Лорен – его уже не исцелить. Так будет всегда – в любую минуту она может оказаться выброшенной из его жизни, а он холодно пройдет мимо, потому что никогда не полюбит ее по-настоящему.

Нику было только пять лет, а он уже знал, что нельзя доверять сердце женщине. Секс, увлечение – это пожалуйста, но ничего больше. Ник никогда никого не впустит к себе в душу. Не захочет страдать снова.

Пытаясь утешить Лорен, Ник осторожно гладил ее спину, и его прикосновения дарили ей ласковое тепло. Собрав последние крупицы самообладания, она решительно оттолкнула его руки.

– Теперь все в порядке. Правда. – Она поглядела в его бездонные серые глаза и спокойно сказала. – Ник, я хочу, чтобы ты немедленно ушел.

Он стиснул зубы. Его большое, сильное тело застыло в напряженной муке, потому что такая убийственная решимость слышалась в ее голосе! Разумеется, он не ушел. Просто выбросил ее слова из головы, как если бы Лорен говорила на неизвестном ему языке. Пристально глядя прямо ей в глаза, Ник сунул руку в карман пальто и достал плоскую коробочку в серебряной оберточной бумаге.

– Я привез тебе подарок, – сказал он.

Лорен смотрела на него во все глаза.

– Что?

– Вот, – сказал Ник. Взяв руку Лорен, он вложил коробочку ей в ладонь. – Это рождественский подарок. Я купил его для тебя – возьми и открой.

Лорен вдруг вспомнились слова Мэри, и она снова задрожала всем телом. «Он хотел подкупить мать, чтобы она к нему вернулась… Он преподнес ей подарок… и настаивал, чтобы она открыла его тотчас же…».

– Открой же подарок, Лорен, – повторил Ник. Его лицо было непроницаемо, но Лорен видела отчаяние в его глазах, видела, как напряженно застыло его сильное тело. Она поняла – Ник ждет, что сейчас она отвергнет его дар. И его самого.

Лорен с трудом отвела взгляд от его глаз. Дрожащими пальцами сняла серебряную обертку с бархатной коробочки, со скромным тиснением – название известного чикагского ювелирного магазина, затем роскошного чикагского отеля. Лорен открыла коробочку. На белом бархате лежала подвеска – прекрасный рубин в окружении ослепительных бриллиантов. Драгоценный камень был размером почти с коробочку для пилюль…

Это была взятка. Второй раз в жизни Ник пытался подкупить женщину, которую любил, умоляя вернуться к нему. От нахлынувшей нежности глаза Лорен наполнились слезами. Ее сердце растаяло.

Ник заговорил, хрипло, запинаясь, будто слова вырывались из самого его сердца.

– Прошу тебя, – шептал он. – Прошу… – Он схватил Лорен в объятия, зарылся лицом в ее пышные волосы. – Прошу тебя, дорогая…

И Лорен сдалась на милость победителя.

– Я тебя люблю, – дрожащим голосом произнесла она, обвивая руками шею Ника. Не веря своему счастью, она гладила его плечи, ерошила темные волосы.

– И серьги тебе я тоже купил, – настойчиво шептал Ник. – И пианино куплю – в университете сказали, что ты одаренная пианистка. Ты хочешь огромный рояль или предпочтешь все же…

– Не надо! – страдальчески воскликнула она и, встав на цыпочки, заставила его замолчать поцелуем в губы. Дрожь пробежала по телу Ника, когда он сжал девушку в объятиях, впиваясь в ее губы отчаянным поцелуем. Его руки гладили ее спину, ласкали грудь и, наконец, сжали ее бедра в страстной жажде выпить ее всю…

– Я так тосковал по тебе, – прошептал Ник, стараясь быть нежнее. Его губы ласково касались губ Лорен, а сердце таяло от любви, когда он обнял ладонями ее голову, наслаждаясь ощущением шелковистых волос, скользящих между пальцами. И не смог сдержаться – застонав, сокрушил ее рот яростным, требовательным поцелуем.

И Лорен поцеловала Ника в ответ, вкладывая в поцелуй всю силу любви, накопившейся в ее измученном сердце, и обняла его крепко-крепко, чтобы никогда больше не расставаться.

Неизвестно, сколько прошло времени, когда она очнулась, возвращаясь к действительности. Ее руки все еще обнимали Ника, а щека покоилась на его груди, где мощно билось его сердце.

– Я люблю тебя, – прошептал Ник и прежде, чем Лорен успела ответить, он быстро продолжил, то ли умоляя, то ли поддразнивая ее. – Ты должна выйти за меня замуж. Кажется, меня исключили из комитета по международной торговле – они решили, что я весьма ненадежный субъект. И Тони вычеркнул меня из своего списка избранных. Мэри говорит, что уволится, если я не привезу тебя обратно. Эрика нашла твои серьги и отдала их Джиму. Он просил тебе передать, что ты сможешь их получить, только если вернешься – иначе никак…

Рождественская елка, на которой мигали крошечные разноцветные огоньки, стояла в центре просторной гостиной, погруженной в полумрак. Ник лежал, растянувшись во весь рост на ковре перед камином, и смотрел на спящую жену – ее голова покоилась на сгибе его локтя, и отблески огня в камине зажигали сполохами ее роскошные спутанные волосы, которые рассыпались по его обнаженной груди. Они были женаты уже три дня.

Лорен пошевелилась, прижимаясь к нему теснее в поисках тепла. Осторожно, чтобы не разбудить спящую, Ник натянул атласное одеяло, укутывая ее плечи. Потом благоговейно коснулся ее щеки, провел пальцем вдоль линии нежной скулы. Лорен наполнила радостью его жизнь. Она считала, что ее супруг прекрасен.