за плечи. Меньше всего ему хотелось испортить настроение Сюзанны.

— Если кто-то из нас и правда глупыш, так это ты. Неужели ты не понимаешь, что я хочу сделать сюрприз? Ты просто вынуждаешь всё рассказать. Но учти, после этого никакого сюрприза уже не получится.

Сюзанна расплылась в счастливой улыбке и представила себе нечто такое, что может поразить её воображение. Потом она игриво посмотрела на жениха и приняла серьёзный вид:

— Так! Я не поняла! Почему ты ещё здесь? Ну-ка, живо отправляйся по своему неотложному делу!

Савин засмеялся, а Сюзанна стала нарочно подталкивать Савина к выходу, демонстрируя, что ждёт сюрприза с нетерпением. Савина забавлял её вид в папильотках — она напоминала то ли болонку, то ли садового шмеля. Еле сдерживая смех, он поддался её игре.

— Я мигом. За пару-тройку часов управлюсь! Приеду сразу в Исаакиевский собор. Прямо к церемонии, — Савин подмигнул невесте, выглядывая из-за дверного косяка.

— Всё, хватит болтать! Иди! — Сюзанна шутливо вытолкнула жениха за дверь и помчалась в свою комнату, где её терпеливо дожидался парикмахер.

Девушка напевала песенку о счастливой юности, принёсшей всё, о чём она мечтала. Ей ещё не верилось, что она станет замужней женщиной, и Сюзанна продолжала предаваться веселью, как малое дитя.

3.

В полдень Савин подъехал к Литовскому замку в специальной карете с зарешёченными окнами. Это был полицейский экипаж, который ему удалось раздобыть за немалые деньги. Вид Савина немного отличался от стандартного полицейского, которые приезжали сюда время от времени, чтобы перевезти заключённых. Его лицо покрывала густая борода почти до самых глаз, поэтому даже сам Хватов никогда не признал бы в нём друга.

На входных воротах дежурила тюремная охрана. Савин достал из папки бумаги и протянул их дежурному. Часовой покосился на незнакомца, но на всякий случай внимательно прочитал весь документ. Бумага была подписана полицмейстером и скреплена гербовой печатью.

— Полковник Берс. Уполномочен доставить арестанта Хватова к месту исполнения его приговора, — монотонно произнёс Савин, стараясь соответствовать образу.

Часовой снова посмотрел на печать и почесал затылок. Приказов от начальства не поступало, но не пропустить внутрь полковника он никак не мог.

— Нас не предупреждали, — угрюмо ответил часовой, возвращая документ.

— А ты кто таков? Великий князь или сенатор? С какой стати тебя предупреждать должны? — прикрикнул корнет, размахивая перед его носом бумажкой. — Распоряжение перед тобой, здесь всё написано! Открывай немедля!

Часовой недовольно скривился, взял бумагу и зашёл в будку, служившую ему рабочим местом. Дежурному явно не хотелось ни открывать, ни впускать внутрь неизвестного полковника, поэтому он решил разузнать всё у начальства.

Савин остался снаружи и чувствовал нарастающее волнение — слишком долго не возвращался часовой. Это промедление могло означать всё, что угодно. Корнет тревожно огляделся по сторонам.

По улице шагали двое штатских в котелках, но они ни разу не взглянули в сторону Савина. Второй часовой, оставшийся сторожить ворота, почти в упор рассматривал полковника. На его лице было написано недоверие и любопытство одновременно. Странно, что полковник прибыл за заключённым самолично и без охраны.

Савин достал часы на цепочке и проверил время. Опаздывать на собственную свадьбу совершенно не хотелось. Ожидание томило его, но он старался отвлечься и казаться абсолютно равнодушным.

Через некоторое время из будки вернулся часовой вместе с тюремным смотрителем, невысоким полным мужчиной крепкого телосложения. Тот почтительно улыбнулся и поклонился Савину.

— Полковник Берс, извиняюсь за ожидание. Но вы сами понимаете, служба обязывает быть начеку.

Смотритель строго повернулся ко второму часовому и сделал ему прямой жест рукой, означающий дать проход. Ворота тюрьмы отворились, и смотритель, звеня ключами, повёл Савина по тюремным коридорам. Внутренние стены были покрыты серой краской, а полы выложены деревянными досками. Савин неуклюже споткнулся об одну из них.

— Ох уж этот Хватов. Слава Богу, изловили, — процедил смотритель, отворяя очередную тяжёлую дверь.

— Да уж, ваша правда, — хмуро произнёс Савин.

Он старался не брякнуть чего-нибудь лишнего. И вообще, мрачный молчаливый полковник — самый подходящий образ для человека, который повезёт арестанта на казнь.

Но смотрителю, видимо, хотелось пообщаться с полковником, чтоб узнать дальнейшие планы властей относительно Хватова.

— Сколько всего натворил-то! По таким виселица плачет!

— Вот и вздёрнем его сегодня, — грозно проговорил Савин, не поворачивая головы к смотрителю.

— Это правильно, господин Берс. Моя бы воля… — смотритель сжал кулаки, показывая, что задушил бы негодяя собственными руками.

Наконец смотритель подвёл Савина к камере, в которой томился его друг по лицею, и сердце корнета сжалось.

Смотритель вытащил из большущей связки нужный ключ. Дверь со скрежетом отворилась. В лицо Николаю ударила волна затхлого воздуха.

— Прошу, полковник Берс, — смотритель вежливым жестом пригласил его внутрь.

На нижней полке лицом к стене лежал человек, завернувшийся в шинель. Савин с жалостью посмотрел на друга.

Дверь в камеру хлопнула за спиной. Савин оглянулся и дёрнул дверную ручку. Странно! Дверь была заперта. Корнет снова посмотрел на лежащего на нарах товарища и громко кашлянул. Человек зашевелился, вяло повернулся и сел. Его глубоко посаженные серые глаза впились в лицо Николая. Корнет оторопел. Это был Путилин собственной персоной! Никакого Хватова в камере не было!

Савин постарался остаться невозмутимым и не показывать растерянности. Он стоял как ни в чём не бывало и смотрел на Путилина в упор, не давая дёрнуться ни одному мускулу на своём лице.

— Не понимаю. Это какая-то ошибка. Я прибыл за арестантом Хватовым, — произнёс Савин, стараясь оставаться в роли, которую принял для этой авантюры.

Путилин не выдержал и прыснул со смеха. Он искренно хохотал целую минуту, то и дело ударяя себя по коленкам.

— Вот за что я вас и правда уважаю, так это за находчивость. Браво! Полковник…

Иван Дмитриевич стал аплодировать, как в театре. Казалась, на его лице было написано восхищение смелостью корнета.

Савин не поддался на уловку и продолжал сохранять спокойствие, будто не понимал, в чём, собственно, заключается шутка.

— Вы объясните, что здесь происходит? — строго спросил Савин.

Путилин вытер рукавом лоб и, стараясь подавить приступ смеха, принял серьёзный вид.

— Ну, будет тебе, корнет, довольно комедию ломать. Поиграли и хватит.

Путилин встал и скинул с себя шинель, оставшись в полицейском мундире при погонах.

— Не понимаю, о чём вы, — с металлом в голосе произнёс Савин. — Я здесь по долгу службы и ни во что играть не собираюсь.

Савин придирчиво посмотрел на полицейского, а затем резко повернулся к двери и снова дёрнул её. Она, как и прежде, была заперта, и корнет принялся колотить в неё обеими руками.

— Откройте немедленно! Приказываю! Откройте именем закона!

Ему всё ещё не верилось, что он