В старших классах я страстно жаждала такого внимания, какое обеспечили мне камеры «Девочек против мальчиков». В дневнике я постоянно преувеличивала впечатление, которое производила на других людей. Я следила за собой, гадала, какой видят меня друзья и одноклассники, а потом пыталась управлять их восприятием. Все это пишу, пытаясь быть более честной: хочу вести себя так, чтобы поступки отражали мои чувства; хочу быть такой, какова я есть «на самом деле». Но боюсь, что меня больше интересует устойчивость повествования, чем что-либо другое. Боюсь, что такая пристальная слежка за собой заставила меня, как я писала в 2004 году, слишком уж сосредоточиваться на том, что сделала бы в этой ситуации «Джиа». Я практически начала «играть роль самой себя».

Но странным образом реалити-шоу почти избавило меня от тревожности. На шоу, где все находились под постоянным наблюдением, я не могла отключиться от себя, чтобы задуматься, какое впечатление произвожу. Когда все вокруг – представление, сознательно играть становится невозможно. В 2005 году, когда я вернулась в Техас, все подобные размышления из моего дневника исчезли. Я перестала думать, какой видят меня друзья и одноклассники. Я не думала о том, какой предстану в шоу. Понимание того, что меня увидят, избавляло от желания смотреть на себя и анализировать собственную роль. Увидев первый эпизод, я подумала: «Как это скучно! Как неудобно! А ведь это я!»

Через несколько лет я начала думать, что впечатление, которое произвожу на людей, не поддается моему контролю – как погода. Оглядываясь назад, поняла, что просто стала контролировать его подсознательно. Процесс корректировки моего внешнего «я» стал настолько инстинктивным и автоматическим, что я перестала его замечать. Реалити-ТВ одновременно освободило меня и приковало к себе, сделав самосознание неотъемлемой частью всего остального.

Это стало полезной, хотя и сомнительной подготовкой к жизни внутри Интернета. Глядя шоу, я чувствовала то же самое, что и во время поездки в Нью-Йорк, когда прокручивала Twitter, задаваясь мыслью: «Что скрывается под всей этой надуманной собственной значимостью? Не являемся ли мы именно такими, какими кажемся?»

Солнечное утро, сонные подростки. За завтраком ДЖИА неловко пытается объясниться с ПЭРИС по поводу предстоящего. Говорит, что ей очень жаль. На пляже проголосовали за выбывание ПЭРИС и РАЙДЕРА. «Я не принимаю это на свой счет, – произносит Пэрис. – Но это не означает, что все это не подлость».

Шесть оставшихся участников крутятся на колесе и кидаются мячами. Девочки проигрывают. ЭЙС и ДЖИА отправляются в заброшенную военную казарму, за ними следят камеры ночного видения. Девочки снова проигрывают. На следующее утро внизу их ожидают хозяева – очередное исключение.

Каждый эпизод шоу строился одинаково. Мы выполняли задание, а потом возвращались домой разговаривать о том, кого ненавидим, а в кого влюблены. Потом все повторялось. Предсказуемость реалити-ТВ зачаровывает. Золотые лучи солнца пробиваются сквозь окна. На белых москитных сетках над нашими двухъярусными кроватями висят камеры. Мы зеваем и говорим, что сегодня непременно победим. Мы в пляжных шортах и бикини выстраиваемся на пляже. Звонит колокол. Мы бежим по песку собирать огромные части головоломки. Один из хозяев записывает баллы на доске. Солнце садится, спускаются розовые сумерки. С каждым эпизодом наш загар становится все темнее, а волосы закручиваются сильнее. По вечерам мы жалуемся друг на друга, ругаемся, а порой целуемся.

Смотря шоу, я была поражена: сколько же всего я забыла. Там были задания, которые я совершенно не помнила. Мы продавали собственноручно сделанные сувениры в Виндхам (?), устраивали гонки на продырявленных байдарках (?), ползали на коленях со связанными за спиной руками и ели влажный собачий корм из мисок (?). В одном эпизоде я взяла гитару и пела длинную балладу о романтической любви. Больше всего меня волновало то, что я не помнила практически ничего из происходящего вне взгляда камеры. Я, к примеру, не представляла, что мы ели каждый день.

– Наверное, мы питались замороженной пиццей, – сказал мне Демиан. – А обедать ходили в одно и то же место.

Кристал по телефону сказала мне, что до сих пор покупает такую замороженную пиццу. Я слышала, как она пошла к холодильнику.

– Точно, это «Селеста». Готовится в микроволновке за несколько минут.

Келли вспомнила, где мы обедали:

– Это место называлось «Бананас». А танцевать мы отправлялись в «Шез Шэк». Вечером там подавали запеченных цыплят на вертеле.

Кристал тоже вспомнила вечерний бар с приглушенным освещением и музыкантами.

– О! – воскликнула она. – Нам казалось, что мы попали в «Гавана Найтс».

После этих разговоров у меня стали всплывать кое-какие воспоминания – меламиновая доска, я каждый вечер заказываю один и тот же сэндвич, песок на открытом патио под черным небом. Но и только. Я забыла все, что не заслуживало включения в историю. В Пуэрто-Рико кто-то другой заботился о том, чтобы происходящее имело какой-то смысл.

Реалити-ТВ создавало истории из ничего. Франшиза «Холостяк» отличалась тем, что в ней искусно манипулировали озвучкой, создавая ложный контекст, чтобы на экране участники говорили то, чего не произносили никогда. (В 2014 году в программе «Холостяк в раю» выступление участницы смонтировали так, чтобы казалось, что она изливает душу еноту.) Джесс рассказала мне, что наше шоу монтировали три месяца. Над нашими историями пришлось немало потрудиться. Сегодня я вижу сшивки. Другие участники напомнили мне многое, что изменилось до неузнаваемости. (В шоу не показали, как Пэрис, которая не хотела казаться стервой, и Кори, на которого давили другие парни, проголосовали против себя.) И все же шоу казалось на удивление завершенным. На экране были мы с нашими юношескими голосами и невероятно стойкими телами. Мы доверяли камере и ныряли в океан при звуке колокола. На Вьекесе я, сама того не заметив, поняла, что в XXI веке порой невозможно отличить притворство от реального опыта, запись от реального опыта и опыт от самого опыта.

На продуваемом ветрами футбольном поле подростки встречаются с новыми членами команд: РАЙДЕР переходит в команду девушек, ПЭРИС – в команду парней. Теперь им предстоит играть в футбол. Получившие РАЙДЕРА девушки выигрывают. После игры ПЭРИС сидит на футбольном поле и плачет. ЭЙС и ДЕМИАН злятся на нее. «Нам пришлось таскать ее, как мешок с картошкой», – говорит ДЕМИАН. Вечером ПЭРИС говорит КОРИ, что КЕЛЛИ просто использовала его, чтобы внести разлад в команду парней. КЕЛЛИ ругается с ПЭРИС, ДЕМИАН ее защищает. Начинается ссора с криками.

КЕЛЛИ пытается помириться с КОРИ. ДЕМИАН говорит КОРИ, что КЕЛЛИ обманывала его с другими парнями. Девушки пытаются помириться с ПЭРИС. «Все старались вести себя так, словно каждая лучше остальных, – шмыгая носом, говорит ПЭРИС, оставшись в одиночестве. – Но, может быть, мы все просто уже устали». Следующий конкурс – плавание на байдарке по мангровым зарослям. Девушки побеждают. ДЖИА и КРИСТАЛ признаются, что парни злятся из-за того, что КЕЛЛИ не обращает внимания на ЭЙСА, а ДЖИА – на ДЕМИАНА.