он близко к цели — и одновременно с тем он понимал, что ещё одного Вако — ему не простят. Не знаю, кто за ним стоит, не знаю какова его мотивация — но он явно намерен был прищучить Ла Бонта. Повторяю — я не знал, что тот уже мертв.

В Вашингтоне мы заехали в офис ФБР и там мне подобрали приличный костюм. Приличный по меркам ФБР. В нем мы поехали в федеральный суд. Если честно, я не понимал, как они могут пытаться получить в Вашингтоне ордер, касающийся дел в Луизиане — это совсем другая юрисдикция, и в Новом Орлеане были свои федеральные суды, а сам штат Луизиана относился к пятому судебному округу. Но это было не моё дело, и я бездумно смотрел на проносящиеся за окном улицы…

…

Через час мы были в окружном суде округа Колумбия, где рассматривается немало дел, где одним из участников является федеральное правительство, в его новом здании, которое попытались замаскировать под классическое, но получилось плохо. Судебный пристав провел нас по своему удостоверению, завел в какую-то комнату, там были стулья, стол и кофейный аппарат. Сказал, что кофе бесплатный и исчез.

В комнате нас встретил адвокат правительства, скептически посмотрел на мой костюм, но ничего не сказал. Попросил рассказать историю, говорил сначала Крейн, потом я. Он слушал минут десять, потом кивнул.

— Достаточно. Это не жюри, наша задача всего лишь получить ордер. Вы полицейский?

— Помощник шерифа и контрактор.

— В суде выступали?

— Было и такое.

— Отлично, но напомню правила…

Мы выпили бесплатный и не такой плохой, как можно было ожидать, кофе, адвокат в это время еще несколько минут бубнил про присягу и процедуру, потом заглянул судебный пристав и сказал, что нас ждут.

…

Судьей была женщина, чернокожая, полная, средних лет. Настроена она была скептически, но без недружелюбия. Она выслушала адвоката правительства, потом сказала:

— Звучит довольно неправдоподобно, советник. Где ваш свидетель?

— Он здесь, ваша честь.

— Свидетель, займите свое место. Пристав…

Пристав поднес Библию, и я поклялся говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Затем начал рассказывать. Судья слушала, хмурясь все больше. Потом обратилась к адвокату:

— Советник, свобода совести в этой стране защищена конституцией.

— Ваша честь, деятельность церкви Возмездия господнего вышла далеко за рамки религиозной, она имеет все признаки незаконной деятельности. Напомню, Ваша честь, что речь идет только об ордере на обыск и не более того, в любом случае церкви и всем ее прихожанам будет предоставлен доступ к надлежащей юридической процедуре.

Судья посмотрела на правительственного адвоката, потом на меня:

— В вас стреляли в том городе, это так?

— Да, мэм. Не в том городе, просто на дороге.

— Стрелявшие были членами церкви Возмездия господнего?

— Мэм, по крайней мере, некоторые из них были.

— Как вы их узнали?

— Мэм, я видел их в их церкви, когда был там.

— Вы проникли в их церковь, свидетель?

— Мэм, я не проникал. Они сами пригласили меня.

Заговорил правительственный адвокат:

— Ваша честь, это равносильно согласию на обыск и не нарушает конституцию. Кроме того, свидетель во время визита в церковь не предпринимал ничего, что бы проистекало из его обязанностей, как лица привлеченного ФБР. ФБР послало его в этот город с совсем другой миссией.

— С какой же, советник?

— Предположительно, в этом городе происходили действия связанные с наркотиками.

Судья посмотрела на меня:

— Это правда, свидетель?

— Абсолютная, мэм.

— Ну, что же, — сдалась судья, — вы получите федеральный ордер. И я даже не спрошу, почему вы не могли получить его в суде соответствующего округа штата Луизиана…

…

По пути обратно в офис ФБР в машине царило плохо сдерживаемое веселье. По мне — так сильно не к добру.

— Они — наши, — Крейн сжимал кулаки, — мы вверх дном перевернём этот округ.

— Сэр, — сказал я, — разрешите вернуться назад и участвовать в рейде?

Крейн посмотрел на меня, потом махнул кулаком.

— А черт с вами. Вы отлично выступили в суде. Дерзайте.

США, Техас. Военная база. 07–08 апреля 2023 года

В обратный путь меня доставил тот же «Челленджер», на нем был и федеральный ордер. На базе в Техасе уже готовились, прибыли еще агенты из регионального бюро в Далласе, старшим был инспектирующий агент Коэн. А всего набиралось человек 70–80. Агент Коэн, невысокий лысоватый, одного со мной возраста, был мне явно не рад.

— Нам в рейде не нужны посторонние.

Я повторил те же аргументы.

— Хорошо. Идете, но ни во что не вмешиваетесь. Никаких административных прав у вас нет. Просто смотрите и подсказываете.

— Да, сэр.

…

Колонна формировалась так. Для HRT армия любезно предоставила четыре броневика типа MRAP. Ранее эта база использовалась для отправки американской бронетехники в Ирак — и кое-что тут осталось. Это была громадная штуковина, размером с «Урал», вооружение было демонтировано, но броня держала даже 12,7. Дальше шла колонна гражданских машин, патрульных и «Субурбанов», так называемые G-car. Всего было двадцать машин, включая броневики.

Я сел в первую гражданскую G-car рядом с руководителем операции — видимо, он хотел держать меня на виду. На мне был ФБРовский бронежилет и легкий шлем, пистолет со мной был свой — и его пришлось «отбивать с боем». Просто у меня было еще действительно временное удостоверение ФБР, и никто не мог его отнять, оно было подписано самим заместителем директора, и никто, кроме, может быть, SAIC[60] не решился бы его отнять, но SAIC с нами не было, он остался в Далласе.

Машины быстро шли по шоссе, оно было свободно. Со встречных машин нас снимали на телефоны — интересно, мы успеем до того, как это всё разлетится по Сети?

Я, кстати. предлагал взять у военных пару «Черных ястребов», посадить туда снайперов и создать вертолетные патрули, как в Афганистане. Меня с плохо скрываемым раздражением попросили не лезть.

И сейчас я понимал, что все на нервах, в машине стояла полная тишина, прерываемая лишь переговорами по рации.

И вспомнилось мне — тот вечер… Тот проклятый вечер, когда нас запихали в БМП и, ничего не объяснив, бросили на штурм. Мы к городу-то вышли относительно без проблем, да, слышали, что где-то мирняк под гусеницы бросался, а кого-то и в плен взяли. Но к себе мы это не относили. На 70 человек личного состава — был один офицер, и он ни хрена не знал. И у нас в машине был только один сверхсрочник.

А как потом мы узнали — под Новый год