До последнего времени подходы к казенному калачу у директора средней школы Бяшима Гельдыева из Марыйской области Туркмении были достаточно широкие, и он браконьерствовал на них самым наглым образом.

Будучи директором, числился еще и учителем русского языка в седьмых классах. Уроки не проводил, но зарплату получал исправно. В течение последних трех лет в период летних каникул под разными предлогами освобождал от работы лаборанта и секретаря школы, а вместо них зачислял в штат свою дочь. Бухгалтером школы числилась хорошая приятельница Гельдыева — работница горгаза, которая в школе никогда не появлялась и даже зарплату ей высылали по почте.

Получил Гельдыев по доверенности для нужд соседнего колхоза десять кубометров пиленого леса. Взял для себя лично три кубометра, которые тут же перепродал колхознику Клычеву за триста рублей.

Три тысячи штук жженого кирпича, выделенного для школьного строительства, продал учителю Мергенову за триста рублей. 176 рублей израсходовал на проведение своего юбилея, а 124 просто прикарманил без объяснения причин.

Как видим, от казенного калача разные сообразительные люди умудряются откусывать и жженый кирпич, и пиленый лес, и должностные оклады.

Бывший директор прииска в Магаданской области Василий Александрович Мешковников откусил от казенного калача фотоаппарат «Киев-10» и транзисторный приемник «Спидола» в экспортном исполнении общей стоимостью в 388 рублей 04 копейки. Откусывание произошло три года тому назад непосредственно в директорском кабинете, куда Василий Александрович приказал заведующему техническим складом Градополову и коменданту Есюченкову принести указанные предметы. С тех самых пор директор стал фотографировать различные пейзажи и слушать радио посредством государственного имущества без какой-либо оплаты.

Однажды летним погожим днем Василий Александрович Мешковников, который в отличие от древних устюжан не боялся от воды потопления, собрал на борту служебного катера трех своих ближайших друзей и решил прокатиться по реке Колыме. Злые языки утверждают, что экспедиция обещала быть очень интересной, поскольку в кают-компанию были доставлены бутылки с разнообразными наклейками и сопутствующий закусочный материал. И действительно, плавание было полно неожиданностей и сенсаций. Мы не будем рассказывать о мелких путевых приключениях и остановимся лишь на главном. Примерно в 15 часов 30 минут в районе ниже безымянного поселка катер ударился о подводный предмет (скала или затонувшее бревно) и пошел ко дну. Впрочем, ничего страшного не произошло. Затонул все-таки казенный катер, а все пассажиры благополучно выплыли на берег, обсушились, отгладились и приступили к выполнению своих дальнейших служебных обязанностей.

Руководитель неудавшейся экспедиции В. А. Мешковников вызвал главного бухгалтера Кульчицкого, объяснил, что фотоаппарат с приемником покоятся на дне Колымы, и велел составить акт на списание.

— А я этот акт подпишу, — охотно пообещал директор.

Главбух Кульчицкий сказал, что нахождение на катере упомянутых предметов не вызывалось какой-либо производственной необходимостью, а поэтому за утраченное казенное имущество полагалось бы заплатить из своего кармана.

Директор обиделся на главбуха и твердо решил никаких денег не отдавать. Из принципа. Вопрос оставался открытым еще два года, до того самого дня, когда Мешковникова освободили от занимаемой должности. И тогда из причитающейся Мешковникову к окончательному расчету суммы бухгалтерия удержала 388 рублей 04 копейки.

И вот тогда Мешковников принялся рассылать жалобы во все концы. Суть всех жалоб сводилась к следующему:

— Почему же я, директор, ответственное лицо, должен платить из своего кармана, а не из фондов предприятия, которым руководил с таким блеском?

Впрочем, не всегда лица, желающие оттяпать кусок от казенного калача, подчеркивают свое видное положение в обществе и ссылаются на свои заслуги. Приведем другой пример, в котором процесс откусывания будет проходить на фоне уже не водной стихии, а огненной.

У заведующего межрайонной базой материально-технического снабжения Михаила Родионовича Прядухина была дача. При даче, как водится, имелся участок, на котором вызревали огурцы, крыжовник, земляника и яблоки сорта «московская грушовка». Гражданин Прядухин как-то совсем не обращал внимания на пламенные призывы Госстраха страховать свое личное имущество и дачные строения на случай пожара и прочих напастей. Он наслаждался покоем, тишиной леса и высокими урожаями всех сельскохозяйственных культур на персональных грядках.

Однако благополучие, в котором безмятежно пребывал М. Р. Прядухин, оказалось мнимым. Как-то наш дачевладелец собрал гостей и при зажженных свечах затеял с ними игру в преферанс. Сначала Прядухину даже повезло: он выиграл четыре рубля с какими-то копейками. Михаил Родионович так обрадовался выигрышу, что пошел спать, забыв потушить свечи. К утру возникла обстановка, хорошо знакомая по старой песенке о прекрасной маркизе: упали свечи на ковер, и запылал он, как костер, погода ветрена была, весь замок выгорел дотла…

И вот, горюя на пепелище, растяпа-погорелец вдруг вспомнил о рекламных афишах Госстраха, и в его сердце вспыхнул луч надежды. У гражданина М. Р. Прядухина был старший брат, Прядухин Елизар Родионович, работник пожарной части, который, в свою очередь, водил знакомство с инспектором Госстраха Полковниковой. И два брата уговорили инспектора задним числом оформить страховое свидетельство. Вооружившись липовым документом о том, что дача якобы сгорела спустя два дня после страховки, Михаил Родионович отправился грабить госстраховскую кассу.

Липу обнаружили, инспектора Полковникову отдали под суд, а Прядухин-младший начал жаловаться. Теперь он считает, что возместить ущерб должна местная электростанция, поскольку из-за перебоев в подаче электричества пришлось пользоваться стеариновыми свечами, от которых и случился пожар.

Словом, не удалось М. Р. Прядухину возложить свои убытки на Госстрах, так он норовит поживиться за счет Министерства энергетики и электрификации СССР.

Авось, клюнет!

С такой же тайной надеждой («Авось, клюнет!») приехала в Москву из Иркутска Ирина Степановна Василевская. Она сидит у нас в редакции и чуть не плачет от обиды:

— На заводе мне дали ордер, а потом отобрали. По какому же это праву! Я с больным мужем и двумя детьми снимаю угол в чужом доме по улице Новой. А на дворе уже осень, с крыши течет, в окна дует…

Мы тут же связываемся с Иркутском и выясняем, что Василевской действительно дали двухкомнатную квартиру в деревянном доме. Дали вне всякой очереди, как не имеющей вообще никакого жилья. Василевская ордер получила, но в квартиру не въехала.

— В чем же дело? — спрашивают у Василевской. — Почему не вселяетесь?

— А я подожду, — отвечает Василевская. — Мне не к спеху.

— Как не к спеху! Ведь вы сами писали, что на частной квартире с крыши течет, в окна дует.

Оказывается, теперь Василевская претендует на квартиру в каменном доме, который будет готов к новому году.

— Тогда отдайте эту квартиру другим, очередников у нас много, и ждите.

— Не отдам!

Члены жилищной комиссии отправляются на улицу Новую, чтобы поговорить с супругом Василевской, и вдруг обнаруживают, что Ирина Степановна вовсе не снимает углы в чужом