Барт Мастерсон, красивый парень, худощавый и энергичный, с темно-русыми волосами с проседью, зачесанными назад на манер тридцатых годов, одевался с безупречной элегантностью. Предпочитал в основном брэнды французских модельеров и дизайнеров. Единственными экстравагантными деталями в его внешности были трехдневная щетина и ботинки на босу ногу.

Барт жил на Сниффен-корт и ездил на автомобиле, который некогда принадлежал Фрэнку Синатре. Богачом он не стал — слишком много экс-жен, чтобы он мог позволить себе роскошествовать. Но он был эстетом до мозга костей и большим любителем искусства. В нем все свидетельствовало о прекрасном вкусе, начиная с гастрономических пристрастий и заканчивая произношением. Его акцент напоминал о знаменитых в свое время бруклинских гангстерах.

Барт был настолько «своим» в фэшн-мире, что мог позволить себе вести себя как аутсайдер. Пожалуй, он никогда бы не добился признания и даже не был бы принят в узкий круг избранных нашей индустрии, если бы не его потрясающий талант делать сексуальные фотографии моделей и разного рода знаменитостёй. Во всяком случае, целый ряд журналов и рекламных агентств мечтали заполучить его работы. Но у него было множество врагов и завистников, которые стремились отбить клиентов и не гнушались даже распускать про Барта самого нелепого рода порочащие слухи и сплетни. Один из его соперников, например, обычно говорил клиентам, что Барт страдает синдромом Туретта и временами бывает совершенно невменяемым. Порой Барт действительно страдал нервными тиками, но до развития серьезного заболевания ему было еще очень далеко.

О его эксцентричности ходили легенды. Рассказывали, что однажды он схватился за запястья редакторши одного журнала и держал ее до тех пор, пока она не согласилась, чтобы он сделал фотографии такими, какими ему хотелось. Среди других его выходок были попытки прыгать с парашютом, когда вертолет едва мог избежать крушения в грозовую погоду. Однажды «Вог» оплатил очень дорогую фотосессию с двумя супермоделями и отправил их на курорт в Мексику, но Барт привез как результат своей работы немыслимые снимки на фоне гигантских кактусов в пустыне. Когда его спросили, где же курорт, он ответил:

— Там было скучно.

Мастерсон был в некотором смысле одержимым. И даже безумцем. «Я люблю героин, — говорил он мне. — Героин и пиво. Но если бы я позволил себе потреблять их столько, сколько хочу, я был бы уже мертв. Зато я бы создал поистине бессмертные творения. Фотографии, которые я делаю в состоянии опьянения, великолепны. Но я даже не помню, как у меня это получается».

Обычно Барт показывал себя милым и обходительным, но, бывало, проявлял редкостную жестокость. Я знал нескольких девушек, о которых он, не стесняясь, высказывал свое мнение клиентам.

— Даже не просите меня снимать ее, — говорил он, — она же бесполезный увалень.

В другой раз я слышал, как он сказал:

— Эта девица слишком уродлива. Я не могу ее фотографировать.

Был и еще случай, когда он заявил в лицо модели:

— Вы русская проститутка? Если да — я рад. Люблю русских проституток.

И еще одной девушке он заявил:

— У тебя шикарные сиськи, милочка, а вот нос ужасный.

Роттвейлер его недолюбливала, но он все равно позволял себе заказывать для съемок ее девушек. Честно говоря, я относился к Барту с симпатией. Он слишком отличался от всех, кого я встретил в мире моды, и уж точно был одним из самых забавных и непосредственных. И, кроме того, я почти всегда вставал на его сторону, потому что даже его жертвы по большому счету заслуживали то, что он говорил о них. Молли Уитни, редактор модного журнала, любительница третировать, с ядовитым презрением обходилась с теми, кто ниже ее по должности. И очень любила драматические позы и восклицания, пытаясь подражать кинозвездам.

Я неоднократно был свидетелем, как грубо Молли отчитывала тех, кто по не зависящим от них причинам не мог принять участие в каком-нибудь шоу или выполнить ее требования. Молли не заботило, что у другого человека тоже могли быть проблемы. Она верила, что исключительное положение полностью ее оправдывает.

В самом начале нашего знакомства с Бартом Молли была еще влиятельна. Она командовала и распоряжалась им как ей угодно, изрядно мотая ему нервы. Он вынужден был терпеть ее капризы и нелепые требования, часами дожидаться приема, переделывать фотографии, которые она находила слишком уж вызывающими.

Барт был больше всего известен по фотографиям, сделанным для рекламы «Bay джинс». Братья Рокко, владельцы этой марки, знали, что Барт — истинный гений по части сексуальных фотографий, и специально нанимали самых горячих девиц для работы с ним, благодаря чему их реклама достигла такого успеха, что ею были наводнены все журналы. Ее девизом стало двусмысленное «Влезь в наши штаны!». Эти строчки сопровождали все джинсовые фотографии Барта. Они встречались на страницах тридцати журналов и во многих газетах. В результате продукция Рокко стала настолько популярна, что работать с их рекламой охотно соглашались потом самые красивые и знаменитые модели.

Однажды Роттвейлер вызвала меня в офис и велела сесть с таким видом, что я сразу понял — она скрыла от меня по телефону, что это срочное дело выходит за рамки моих должностных и служебных обязанностей. Она курила сигарету, и дым, завиваясь, вырывался из ее рта, придавая ей сходство с драконом, выслеживающим жертву.

— Эти отвратительные братцы «Вау» заказали Монику для своей фотосессии. Обычно она отказывалась работать с Бартом Мастерсоном, и я ее никогда не осуждала за это, но тут они предложили слишком большие деньги. А Монике уже тридцать два, ей вряд ли когда-нибудь еще светит такое предложение. И тогда я сказала, что позволю поехать к нему, только если ты будешь присутствовать там и присматривать за ней. Они сообщили об этом Мастерсону, и он был заинтригован.

— Барт мне нравится, — признался я поневоле.

— Это как? — грозно прогремела Роттвейлер.

Почему мне не может кто-нибудь нравиться просто так? Я не знал, что ответить.

— Извини, Чарли, — буркнула она, смягчившись, — я немного неправильно… выразилась…

— Мне нравится Барт. Я нахожу его интересным.

— Очаровательно! Тогда отправляйся в небольшой отпуск во Флориду и позаботься о Монике. Вы еще не знакомы, но увидишь, она прелесть. Я велю заказать для тебя билет на двухчасовой ночной рейс.

Я решил всерьез воспротивиться, ведь такая спешка означала, что я даже не смогу съездить домой упаковать вещи.

— Ничего, купишь себе все новое, — возразила Ротти, махнув рукой. — Не скупись, я тебе все оплачу. И помни — глаз не спускай с этого маньяка.

С нами летели шесть девушек, но Моника была единственной звездой среди них. До Майами мы с ней летели почти молча. Она погрузилась в чтение сценария фильма, в котором надеялась получить второстепенную роль. Можно считать, ей повезло, поскольку благодаря удачным съемкам в спортивной рекламе у Моники появился шанс перейти из разряда стареющих моделей в актрисы второго плана. Красота у нее была несколько экзотическая, но с явным французским акцентом. Именно такого типа актрис подбирали на роль девушек Джеймса Бонда.