— Ласточка… — он выдохнул дым и вместе с ним ушла толика напряжения. — Не нужно было… Не приезжала бы.

Говорить он стал хуже. От нервов, или большую часть времени привык молчать. В глазах — беспросветная тоска.

— Я не могла, — тихо сказала я.

— Почему? Эй… в чем дело?

— Потому что ты здесь из-за меня.

Мне не нравилось говорить на виду у всех, но другого варианта нет.

Андрей усмехнулся, снова жадно глотнув дым.

— Ты не виновата. Хватит себя винить… Что б я больше этого не слышал. Я тебе помог, потому что сам хотел. Сдала меня Даша, а не ты.

— Все равно…

— Я сам лоханулся. Не нужно было ей звонить. Но у меня ребенок на руках… Ранение. Он вот-вот от голода орать начнет, и что делать. Я ей позвонил. Попросил тачку пригнать. Я же ей и купил эту тачку, Дина.

Андрей улыбнулся, как раньше — немного с иронией, он смеялся над собой. Он вернулся в прошлое, забыл, что в тюрьме. У него не было выхода, он решил рискнуть. Даша приехала, выбралась из машины — стройная девочка, полюбившая не того парня. Андрей вышел к ней, сказал, что заберет машину, попросил сходить в магазин и купить необходимое. Забрал вещи и дал понять, что им не по пути. Представляю ее чувства. Андрей все-таки женщин не понимает. Она сама все рассказала ментам: про машину, дала номер телефона, но к тому моменту он трубку уже выбросил. Он ждал меня в лесу, но как только мы появились на дороге, нас засекли и сели на хвост.

Даша поняла, что мы были вместе. Поняла, что он забыл к ней дорогу, потому что меня любит. А когда тебя бросают так, умная женщина всегда поймет — ею заткнули дыру. Заменили настоящие чувства. Она меня терпеть не могла и за любовь ко мне наказала.

Даже спрашивать не стану — почему.

Это такая мерзкая любовь. Не жертвенная, не нежная, а разрушающая и злая. Если не мой — то ничей…

Андрей пристально смотрел из-за решетки, как волк.

— Ты беременна? — вдруг спросил он, и я затаила дыхание.

Хорошо, что он первый начал. Но неужели заметно? Как понял? По бледному лицу, усталости? Или по тревоге в глазах? Он так рисковал за меня и сдался, хотя не хотел… А вдруг он догадывался, что я могу носить ребенка? В те дни я была немного не в себе… Не во всем себе отдавала отчет и не все помню… Я не могу точно сказать, всегда ли он использовал презервативы. И когда я заподозрила, что могу быть в положении, это была первая мысль: а если он знал?

— Дина, да? — Андрей глубоко затянулся и погасил сигарету, глаза немного оживились. — От кого? От него?

— Не знаю… — выдавила я. Он говорил, не стесняясь правоохранителей, а я мечтала провалиться сквозь землю. — Ты не помнишь… Мы всегда… предохранялись?

— Кажется, да.

Кажется.

— Эй, тебе не о чем переживать… — прошептал он. — Он знает?

Я не ответила, но Андрей сам догадался.

— Все будет хорошо. Это же здорово, правда? Хорошая новость, ну же, Дина, улыбнись.

Я улыбнулась сквозь страх и слезы.

— Я боюсь говорить, — призналась я.

— Он тебя не тронет, — сказал Андрей. — Ты можешь сдать тест. Это ведь просто?

Только на словах… Я надеялась, он мне скажет, каков шанс, что от него… Но то ли сам не помнит, то ли не хочет отвечать. Он стал на удивление расслабленным.

— Не волнуйся. Тебе больше нельзя.

— Боюсь… — повторила я и чем больше об этом думала, тем сильнее паниковала.

— Не надо. Не бойся ему сказать. Он знал, что ты со мной спала, все равно полез в драку, дебил. Двое детей, Дина… Это же прекрасно. Разве можно променять такое счастье? Он мог оказаться на моем месте. Поверь, он ценит то, что у него теперь есть.

Андрей смотрел на меня, излучая уверенность. Он за меня не боялся. Потому что прав, черт возьми… Эмиль отдает отчет, по какому лезвию пришлось пройти, чтобы оказаться там, где он сейчас. Вытянул один выигрышный билет из миллиона. То, что происходит с нами — это не проблемы. Мы на свободе, мы вместе, мы должны быть счастливы, несмотря на неурядицы. Чтобы это понять, нужно побывать в таком месте.

— Ты хороший человек, — сказала я и Андрей усмехнулся. — Не смейся, это правда.

— Этим скажи, — кивнул он на надзирателей.

— Прощайтесь, — прозвучало в комнате.

Краткосрочное свидание длится несколько часов, но Эмиль дал меньше. Я думала, этого будет мало, но здесь время идет иначе. Оно тянется, как смола, превращая минуты в пытку.

К заключенному нельзя прикасаться. Я прислонилась к решетке и улыбнулась. На прощание Андрей глубоко вдохнул воздух рядом с моей шеей. До щекотки, до мурашек ощущение. У него были холодные губы, но горячий шепот:

— Как сладко ты пахнешь, ласточка… Свободой, любовью.

Да, сладко: духами и гелем для душа, кожей перчаток. Северным ветром. За полярным кругом такие птицы, как я — редкость. Как одинокий волк Андрей прижался к решетке. Голодно дышал мной, в нем появилась прежняя бездна — затягивающая, черная, страшная и пустая, в которой все исчезает. Разгрызающая, разрывающая. Я только сейчас поняла, как она называется — голодное одиночество, которое он пытался наполнить воспоминаниями, ощущениями, моим запахом.

— Я тебя не забуду. Как колени тебе мыл… Как ты стонала… Как боялась меня. Об одном жалею, что сглупил, не забрал тебя, пока ты его не полюбила… Напиши, когда родишь. Я хочу знать.

Инспекторы слышали каждое слово. Все самое личное наизнанку перед всеми. Самое интимное. Ну и пускай.

— Напишу. Обязательно.

Андрей взял меня за пальцы через решетку. Он вспоминал: нашу встречу, дружбу, роман. Ошибки, которые совершил. Мою беззащитную нежность, которая его привлекла. Когда-то следил за нашим домом и увидел, как я убегаю из дома с отпечатком ладони на щеке. Мечтал обо мне, кусал себе руки… Не знаю, со всеми он таким был или только с теми, кого любил. Со мной. С Оксаной Бестужевой. Мы были похожи с его первой любовью.

— Живи хорошо, — попросил он.

Он знал, что я больше не приеду. Да, ему тяжело… Но это лучше, чем смерть на мосту.

— Я рада, что ты жив, — прошептала я, борясь с болью в горле. — Спасибо тебе за все.

Мне уже открыли дверь. Я оглянулась на пороге и пошла прочь по коридору… Уже завтра я буду дома, погружусь в спасительные мысли о хлопотах и забуду давящую тяжесть на сердце. На улице я глубоко вздохнула и вытерла слезы прощания. За воротами меня ждала машина.

— Все удачно прошло? — улыбнулся Алексей Юрьевич с переднего сиденья.

— Купите ему сигарет, — попросила я. — И следите, чтобы хватало.

Я поспешила набрать номер Эмиля, но пока шли гудки, передумала. Беременность — не та новость, которую сообщают по телефону. Не в нашей семье.