Элгрин называл их «свирепыми нетерпеливымипарнями», с «вечным ощущением того, что их одурачили». Грабители с большойдороги, вооруженные и пьяные, легион картежников, драчунов и шалав. Ворваться вгород на старом, полуразваленном автомобиле (модель А) с потрескавшимися лысымипокрышками, без глушителя и с одной передней фарой… в поисках легкой, шальнойработы, которую дают, не задавая лишних вопросов, и желательно без каких-либоналоговых вычетов. Просто получить наличными, подешевле заправиться набензоколонке и двинуться в путь, с пинтой пива на сиденье и Эдди Арнольдом,заполняющим радиоэфир славными кантри-мелодиями о доме, милом доме, о тойВозлюбленной из «Пырейного штата», что все еще ждет, и о розах на могиле Мамы.

Элгрин оставил Линкхорнов в Техасе, но любой,кто ездил по хайвеям Запада, знает, что они там особо не задержались. Линкхорныпродолжали кочевать, пока однажды, в конце тридцатых, они не остановились навершине поросшего карликовыми дубами Калифорнийского холма и не посмотрели внизна Тихий Океан – вот он, конец пути! Какое-то время их положение было оченьтяжелым, но не более суровым и отчаянным, нежели в сотне других мест, в которыхони побывали. А потом началась война – полная лафа, большие денежки даже дляЛинкхорнов.

Когда война закончилась, в Калифорнииоказалось множество ветеранов, которым невтерпеж было потратить своидембельские пособия. Многие решили остаться на побережье, и пока их новыерадиоприемники выдавали музыку хиллбилли, они вышли в свет и купили себебольшие мотоциклы – не зная точно, зачем они это сделали. Однако в реве, гуле ирокоте новой непонятной атмосферы тех времен такой поступок казался вполнеразумным. Не все люди были такими, как Линкхорны, но вынужденная, притянутая зауши демократия четырех военных лет стерла с лица земли так много старыхразличий и особенностей, что и Линкхорны были сбиты с толку. Их традициязаключать браки между родственниками себя изжила, их дети смешивали свою кровь,совершенно свободно и без всякого насилия или принуждения, с кровью другихлюдей. К 1950 году многие Линкхорны скопили довольно приличные деньги; ониприобрели солидные автомобили, и даже дома.

Другие из этого рода, тем не менее, невыдержали бремени респектабельности и откликнулись на зов генов. Рассказываютоб одном Линкхорне, который стал процветающим автомобильным дилером вЛос-Анджелесе. Он женился на очаровательной испанской актрисе, купил большойособняк в Беверли Хиллз. Десять лет он прожил в полном изобилии и роскоши, апотом начал страдать от обильного потоотделения и бессонницы. Он тайком уходилиз своего дома через черный вход и бежал несколько кварталов к бензоколонке,где держал «форд» 1937 года без крыльев, с форсированным двигателем. Онпроводил оставшуюся часть ночи, ошиваясь вокруг баров, где играли на пианиномузыку в стиле хонки-тонк, как некогда в пабах Старой Доброй Англии, крутился устоянок дальнобойщиков, одетый в грязные широкие рабочие брюки и заскорузлуюзеленую майку с эмблемой Бардхэла на спине. Он обожал пить на халяву пиво, испаивал всех шлюх в округе, когда те с презрением отвергали его грубыедомогательства.

Как-то ночью, после долгого препирательства вмагазине, он купил несколько банок домашнего виски «Мейсон Джарс», иначе говоря– бормотухи. Наш герой пил это пойло и пропахивал на бешеной скорости районБеверли Хиллз. Когда старенький «форд», в конце концов, сдох, он бросил машинуи вызвал такси, доставившее его в собственное автомобильное агентство. Линкхорнвыбил дверь черного хода, завел без ключа зажигания тачку с открытым верхом,ожидающую техосмотра, и выехал на 101-й хайвей, где ввязался в отвязную гонку скакими-то хулиганами из Пасадены. Линкхорн проиграл, и это настолько вывело егоиз себя, что он стал преследовать другую машину, пока та не остановилась усветофора. Здесь он и протаранил ее сзади на скорости семьдесят миль в час.

Шумный скандал похоронил, смешал дилера сгрязью, но влиятельные друзья спасли его от тюрьмы, заплатив психиатру,объявившему его невменяемым. Он провел год в психушке, и сейчас, по слухам, емупринадлежит агентство по продаже мотоциклов, неподалеку от Сан-Диего. Егознакомые говорят, что он счастлив – несмотря на то, что его водительские праванедействительны из-за многочисленных нарушений, сам он должен вот-вотобанкротиться, а новая жена – увядшая, пресыщенная бывшая королева красоты изЗападной Вирджинии – превратилась в полупомешанную алкоголичку.

Справедливости ради скажу, что не во всехмотоциклистах-outlaws до сих пор бродят гены Линкхорнов… Однако тому, ктокогда-либо коротал время среди родственных между собой англо-саксонских племенАппалачских гор, потребуется всего несколько часов общения с Ангелами Ада,чтобы у него появилось весьма четкое ощущение дежа вю. Здесь по-прежнемусохраняется все та же мрачная враждебность по отношению к «чужакам» и та жезапредельная вспыльчивость в поведении и действиях, когда человек сначала бьет,а лишь потом думает… все те же имена, резкие черты лица и долговязые фигуры,которые всегда выглядят неестественно, по крайней мере до тех пор пока кчему-нибудь не прислонятся.

Большинство Ангелов – явные англосаксы, номанеры Линкхорнов передаются от одного к другому как заразная болезнь.Несколько «отверженных» с мексиканскими и итальянскими именами ведут себя, каки все остальные, и каким-то образом умудряются выглядеть точно так же. Даже укитайца Мэла из Фриско и у молодого негра Чарли из Окленда – походка и манерыЛинкхорнов…

«Во многом Ангелы очень похожи на негров.Каждый из них в отдельности причиняет столько же неприятностей, как и любойнормальный человек, но, когда они собираются вместе, они словно слетают скатушек, и все сдерживающие принципы летят к чертям. Да-да, именно так» (полицейскийиз Сан-Франциско).

#