– Знамо дело какого, – лицо Мохова «украсила» кривая ухмылка, – Пашкиного. Вот ведь делать вам нечего, покойников из болот вытаскивать. Ценное хотя бы чего нашли?

– Понятия ценностей у нас с тобой разные. Паша где?

– А ежели не скажу?

– Ну, смотри, расклад будет такой. Выход с болота знают два человека – ты и Паша. Если ты, сучий потрох, в течение ближайших пятнадцати минут все мне не расскажешь, я тебя удавлю тут по-тихому и схороню в болоте, как твой отец когда-то убил и утопил Петра Поливанова. Если Паша жив и на болотах его держат силой, то твои подельники будут вынуждены его отпустить, потому что тупо захотят жрать, а вывести их из трясины, в которую ты завел, может только он. Если Паша мертв, то мне совершенно все равно, сдохнут эти уроды с голоду или утонут в болоте. Сам понимаешь, мне эта информация без разницы.

– А убить-то сможешь?

– Доводилось, – коротко заверил Веретьев.

– Так то на войне.

– А с такими уродами, как ты, война не кончается. Так что рука не дрогнет, не сомневайся. Натура у тебя хлипкая, так что справлюсь минуты за две. Так что? Будет разговор?

– Меня тебе Полиект сдал или ты к нему тоже свои методы применял? – осведомился Мохов.

– Полиект твой уже со вчерашнего дня покойник.

Мохов изменился в лице, теперь в глазах его горел неприкрытый страх.

– Ладно, расскажу все, что знаю. Только я не очень понимаю, что именно тебе надо. Хочешь знать, где алмазы?

– Алмазы ваши мне без надобности. Конкретизирую, что меня интересует. Вопрос первый. Где Головин?

– Так на болотах. Где ему еще быть-то?

– Вы его туда приволокли силой? И удерживаете против воли? Только не ври, я ж все равно узнаю.

– Никто его не волок. Сам приперся. На той неделе вдруг появился, как черт из табакерки. «Привет, – говорит, – Юрик».

– Ну-ну, не тяни ты кота за причинное место, обстоятельно рассказывай.

И Мохов, вздохнув, начал свой рассказ.

К поиску затонувшего грузовика с алмазами его бригада приступила в начале апреля. Место, где утонул грузовик, Полиект Куликов, единственный оставшийся в живых свидетель событий сорокалетней давности, помнил, но на болотах в отличие от Головина и Мохова ориентировался не очень, поэтому больше месяца ушло на то, чтобы сузить квадрат поисков.

С болот бригада практически не выбиралась. Во-первых, без Юрия Мохова бродить по болотам было самоубийству подобно. Во-вторых, привлекать внимание местных жителей, хоть и немного их было в округе, никто не хотел. За едой Мохов два раза в день выходил к краю леса, куда ее в термосах приносил Куликов. Раз в десять дней вся бригада под покровом ночи отправлялась в деревню Заднее, где Куликов топил баню и размещал визитеров на ночлег на настоящих кроватях с постельным бельем. В остальные дни довольствовались спальниками и палатками.

Когда в соседнем с Куликовыми доме неожиданно появилась жиличка, пришлось удвоить осторожность. Теперь мыться и отсыпаться ходили еще реже, благо теплые ночи позволяли не испытывать особого дискомфорта. Единственное исключение составила та ночь, когда над деревней разразилась страшная гроза. В дом к Куликовым пришли без предупреждения, из-за этого собаки подняли шум, что вызвало интерес у соседки. Она начала задавать слишком много вопросов, к тому же выяснилось, что из расположенной неподалеку колонии сбежали два уголовника, и Полиект Куликов велел затаиться и не высовываться до особого его распоряжения. Он беспокоился, что уголовники могут что-то знать об алмазах, а потому велел всей бригаде быть настороже.

Следующий же день принес незваного гостя, которым, правда, оказались не уголовники, а старый детский друг Паша Головин. Дорогу в центр трясины он знал хорошо, а потому появился прямо перед ничего не подозревающим другом, немало шокированным таким сюрпризом.

– Он сказал, что вы нашли тела двух человек, которые пролежали в воде не меньше сорока лет, это было видно по одежде, – рассказывал Мохов. – Оказалось, что перед смертью отец рассказал Пашке про давнее убийство, свидетелем которого стал. Несмотря на то что сам он не убивал, вину свою перед Поливановым и его семьей испытывал до самой смерти. В общем, Паша догадался, что тела на болоте принадлежат Поливанову и убитому шоферу, и понял, что просто так они всплыть не могли. Кстати, именно тела и указали нам точное место, где нужно вести поиски. Однако на воздухе трупы начали быстро разлагаться, и было принято решение оттащить их на твердый участок и просто засыпать землей. Через пару месяцев от них бы все равно ничего не осталось, а в лес никто из местных не ходил. Если бы не ваш поисковый отряд с его раскопками, то операция прошла бы без сучка и задоринки. Но вы раскопали могилу, а Головин, увидев тела, догадался, что здесь, похоже, идут поиски затонувшей машины с алмазами.

Веретьев слушал внимательно, не перебивая, хотя мозг его все сильнее заливала злость на дурака Головина, заставившего отряд отправиться в экспедицию на бирюковские болота, а на самом деле задумавшего расследовать историю с загадочной пропажей алмазов. Гад, подлец, предатель.

– Он понимал, что прятаться на болотах можно только на том пятачке, куда мы в детстве по клюкву бегали, – продолжал свой рассказ Мохов. – Поэтому и пробрался туда, практически уверенный в том, что встретит там меня. Так и вышло. Он требовал, чтобы мы прекратили работы, рассказали про все властям. Про Куликова он не знал, потому что в деревне не был. И я понял, что должен ему помешать.

– Но убить его ты не смог? – Веретьева немного отпустило от мысли, что его друг Паша Головин вовсе не собирался становиться соучастником алмазной «операции».

– Я не убийца. – Голос Мохова задрожал. – Можешь думать что угодно, но то, что я сын своего отца, автоматически не делает меня душегубом. Батянечкин, да, взял грех на душу, вместе с дядей Сережей Глебовым. Это они Поливанова убили и шофера тоже. А я бы никогда… Поэтому мы просто связали Пашке руки и ноги. Набросились все на одного и связали. Так он и лежит в одной из палаток все это время. То ноги развяжем, чтобы до ветру сводить, но только под присмотром, то, наоборот, руки, чтобы поесть мог. Но караулим постоянно, чтобы не сбежал и сигнала никакого вам не подал. То, что вы внутрь не проберетесь, понятно было.

– Куликов знал про то, что вы Головина прячете?

– Конечно. Не одобрял, да что ж делать-то. Мы ж один ящик уже достали. Нам всего-то ничего оставалось. Увезли бы все в безопасное место, а я бы потом вернулся и Пашу отпустил. Он бы уже ничем не успел мне помешать.

– Говоришь, что не убийца, но Веню Глебова вы все-таки убили… Он-то вам чем помешал?

– Это не мы.

– Куликов перед тем, как его инсульт разбил, тоже утверждал, что это не он.

– Ну да. Он сначала на уголовников думал, как и все. А потом заподозрил, что это мы указание нарушили и в деревню выбрались. Позвонил по телефону, орал страшно. Ну, я ему и сказал, что мы с болот ни ногой, как он велел. Пашка свидетель, что я один отлучался, и то только для того, чтобы термосы с хавчиком принести.