– Центральный храм исцеления оджха, – приказал я водителю.

«Лимузин» тронулся. Люди как всегда поспешно освобождали нам дорогу. Я же, чтобы отогнать образ покойной Ситы, въевшийся в сетчатку, взялся рассуждать о том и о сем.

Промышленность на Синфеоне прекрасно развита и имеет необходимую культуру, чтобы начать испытания с простейшими турбореактивными двигателями. Редкоземельные металлы не столь дороги, как на Мире, и их можно добывать, догнав на мироходе какой-нибудь астероид. Химия, правда, слабовата. В Колесе до сих пор предпочитают пользоваться натуральными материалами, не имея представления о пластмассах. И в этой сфере я не специалист, толковой консультации дать не смогу. Как-нибудь сами додумаются, главное, сформулировать техзадание. Новые типы двигателей они бы и сами изобрели, без всяких неприкаянных перехожих. Лет эдак через двадцать-тридцать. Но знать об этом они не обязаны. У них здесь свои представления о темпах прогресса.

Перед храмом Исцеления – сложным комплексом, состоящим из нескольких пагод и узких витых пирамид, – было полно нищих. Все выставляли напоказ гноящиеся раны и болячки, чей вид надолго бы лишил аппетита даже твердого характером человека из моего мира. Среди нищих бродили брамины, помогали страдальцам, чем могли: кого водичкой из Мамы напоят, кого благовониями окурят.

При виде асура, то есть – меня, нищие расползлись в разные стороны, освободив лестницу, ведущую к самой высокой пагоде.

Переступив порог центрального храма Исцеления, я оказался в прохладном зале, пол которого был выстелен одинаковыми тростниковыми циновками. Несколько человек, ожидая приема, лежали друг напротив друга и жаловались на болезни. Сильно пахло мятой и йодом. Я же сразу прошел в «регистратуру» – к сидящей в углу на подушках пожилой женщине из касты оджха. Она была одета в цветастое сари, полные плечи закрывала светло-голубая накидка. Рядом стояло несколько корзинок, в которых дремали сторожевые кобры. Почувствовав сотрясение пола от моих тяжелых шагов, змеи вскинули над корзинками плоские головы.

Бамбуковой палочкой женщина легонько стукнула кобр по мордам, заставив улечься обратно, после чего сложила перед пышной грудью ладони и склонила голову. Я ответил ей тем же.

– Нилам исцеляется в западных покоях. Поднимись по лестнице и сверни направо, – сказала женщина мелодичным, как у большинства оджха, голосом.

Я так и поступил.

Нила сидела на низкой кровати возле окна и читала свиток. Это было, несомненно, очень дорогое «издание» – тонкая и плотная бумага белого, как снег, цвета, золотые иероглифы. Я тут же отметил, что Нила пользуется раненой рукой наравне со здоровой. Вот и прекрасно, а мне говорили, что одна из пуль прошла на полфаланги мизинца от ключичной артерии.

– Наверное, это Книга Нисхождения, о которой я так много слышал! – я улыбнулся и свел ладони домиком.

– Не-а, – Нила улыбнулась в ответ, опустила свиток, и он мгновенно смотался, мелькнули только миниатюры довольно таки фривольного содержания. – Это трактат об искусстве любви. Диван асуров благословил меня… на рождение детей! – сообщила она радостно и взмахнула здоровой рукой.

– Поздравляю! – я рассмеялся. – Вот так новость!

Никогда бы не подумал, что Нилу-Нилам смогла бы так осчастливить эдакая безделица. Повесит на вешалку кожаный костюм летчицы, переоденется в сари сиреневого цвета, заведет детишек от какого-нибудь посвященного. Или от слуги, в зависимости от того, в носителях каких генов будет нуждаться каста. А вот у меня уже появился… вроде как сын. И благословения спрашивать не пришлось.

– Избранник предстал перед высшими асурами, и Диван постановил, что Нилам, дочь Шандара, выполнила задание особой важности! – с гордостью сообщила она. – И вольна теперь Нилам купаться в Маме и рожать детей, пока Брахма снова не позовет в свое дыхание!

– Рад, рад за тебя, малыш. И вижу, ты поправляешься, – я окинул ее взглядом с головы до ног: бледна, худа, глаза блестят… но тень смерти больше не висит над ней. – Рад за тебя, мой храбрый низкий летун. Надеюсь, ты скоро вернешься к нам.

– Ага! – отозвалась Нила. – Вечерами случается лихорадка, но раны затягиваются, хвала Глазу!

Потом она поглядела на мою татуировку и проворковала:

– Вижу, ты брат мне теперь, Лазар.

– Троюродный, – уточнил я. – Дабы нельзя было исключить некоторые нюансы.

Нила, конечно, не поняла, что я имел в виду, но с готовностью рассмеялась. Отдых в храме Исцеления немного размягчил ее закаленное, как огненный сосуд, сердце.

– Хочу тебе сказать, что путь Избранника еще не завершен, – я присел на край кровати. – Ты останешься в Первом, но мне, возможно, придется покинуть Синфеон.

Нила кивнула.

– Понимаю. Диван что-то уготовил для тебя. Расскажешь?

Я почувствовал, как невидимая рука взяла меня за горло и предупреждающе сжала пальцы.

– Не могу. Но придет время…

– Понимаю, – повторила Нила. – Не стоит нарушать данное обещание. Раз Дивану так нужно, продолжай свой путь с легким сердцем.

– Мне бы хотелось… Мы столько прошли вместе… – я не имел права просить у нее то, что хотел попросить. Но и промолчать тоже не мог. Проклятый эгоизм!

– Я подожду здесь, – Нила, очевидно, по-своему истолковала мои душевные метания.

И я не мог прикоснуться к ней руками, которыми только что довелось закрыть глаза Сите.

– Я слышала про рабыню, Лазар, – сказала вдруг Нила. – Трудно будет найти человека, который сравнился бы в благородстве с тобой даже среди асуров. Я помню, что ты дважды спас меня на Целлионе… ну, или трижды, если считать наш побег на «пузыре».

– Сита умерла, – сказал я, собираясь уйти. – У меня ничего не получилось. Но Сита была всего лишь рабыней, ведь так?..

Нила удивленно посмотрела на меня. В синих глазах читался укор.

– Она была очень красивой, Лазар. Не твоя вина, что ты оказался в лабиринте отношений, воздвигнутом чужими людьми до твоего появления под Взором, – Нила развернула свиток с трактатом по искусству любви, так что золотые иероглифы засверкали. – Ты поступал, как умел. Не Брахма же ты, в конце концов! – улыбнулась она.

Хорошая девочка. Сказала то, что я хотел услышать. Может, напрасно я ем себя поедом?.. Может, все на самом деле – проще пареной репы. Все просто, и мир, и люди, его населяющие. Здесь и там.

– Не Брахма… Я к тебе еще приду, Сита.

Лицо Нилы вытянулось. Мне показалось, что она сейчас запустит в меня трактатом.

– Ох, прости! Нила, дочь Шандара, дорогой мой друг, – я отошел к дверям. – Прости еще раз, я тебя навещу в другой день, если позволишь.

– Да, – она быстро взяла себя в руки: асур до мозга костей, держит страсти под контролем. – Приходи, когда пожелаешь, Лазар.

Я всех их любил немного.