– Если ты так ненавидишь империю, – снова спросила Рика, – то почему же ты помогаешь мне сейчас?

– Потому что Эйр хочет тебе помочь, а раз она этого хочет, так тому и быть. – И он послал взгляд своей любимой, но она не знала, как на него отвечать. Он и так многим пожертвовал ради нее. Опасно было так думать – он и сам это знал, – но, кроме любви, у него в данный момент ничего больше не было.

– Кроме того, ты ведь не принимала никакого участия во всей этой истории лично, да и сама на опыте знаешь, до чего коварны могут быть люди из Совета.

– Думаю, что я сумею все это изменить, – заявили Рика. – Но для этого мне надо сначала вернуться в Виллджамур, к власти.

– На мой взгляд, лучшее, что тут можно сделать, – это децентрализовать власть. То есть отдать людям земли, которые принадлежали им испокон веку.

Рика задумалась, и они продолжали путь в молчании.

Вниз по заросшей тропе, задушенной папоротником, меж крутых склонов холмов, из которых камни торчали подобно черным переломанным костям. Снег несло волнами сквозь мертвый лес.

На пятый день, уже почти в сумерках, они решили укрыться среди развалин того, что когда-то, вероятно, было охотничьим домиком. Пристроенный к отвесной скале, домик стоял в окружении хилых зарослей колючего дрока, но теперь как-то подался вперед, словно гора за ним вдруг ожила и решила оттолкнуть от себя постройку. В кладку стен была замешана цветная галька, окна перебиты, дверь сломана, но все же это было убежище.

Поднялась буря; неожиданная и свирепая, она металась по округе, как дикий зверь. С помощью извести и серы путники развели в старом очаге огонь, и Эйр, не слишком хорошо представляя себе, как это делается, взялась приготовить трех зайцев, которых поймал накануне Мунио. И это несмотря на уговоры встревоженного Рандура, который заявлял, что не прочь заведовать кулинарными делами и дальше. Рика села в дальний угол, скрестив ноги, и быстро погрузилась в медитацию. Пока старый мечник изучал карту, Рандур, как умел, загородил разбитые окна кусками старого дерева. Ему нравилось заниматься этим – улучшать что-то, устраиваясь на новом месте. Отношения между ним и Мунио улучшались день ото дня, и теперь они весело обменивались шутками.

Путники зажгли лампы. Внутри дома сохранились кое-какие украшения, остатки картин, мебели, охотничьего снаряжения, однако все предметы носили следы намеренной порчи, и Рандур все ломал голову, зачем кому-то понадобилось повреждать их.

– Так что, по-твоему, здесь произошло? – Рандур поднял оловянную тарелку и стал разглядывать ее на свет. – Глянь, на металле даже следы от зубов остались.

– Кто-то, наверное, сильно проголодался, – предположила Эйр. – А с нашими лошадьми ничего не случится там, на холоде, в такую погоду?

– С ними все будет в порядке, – успокоил ее Рандур. – Укрыться от ветра они могут за домом, а еды я им дал достаточно. Ну, как там наши успехи, Мунио?

– Хорошо, – с непроницаемым лицом сказал старик. – Идем строго по расписанию.

– Ты уверен, что это самая короткая тропа?

Мунио повернулся и уставился на него:

– Мы не должны уходить с нее ни на шаг, если хотим куда-нибудь добраться, да и вообще остаться в живых. Или ты все еще не доверяешь моим старческим мозгам?

– Доверяю.

– Вот и хорошо. А вина у нас не осталось?

– Вчера вечером ты допил последнее.

Мунио фыркнул и опять уставился в карту. В последнее время он очень заботился о том, чтобы они шли строго по составленному им расписанию, но с чего это старого пьяницу охватила вдруг такая пунктуальность, Рандур не мог и предположить. Может, с того, что все вино кончилось, а без него это было его нормальное состояние – трезвый, собранный, злой.

Эйр внесла готовое мясо и наклонилась над столом – золотое украшение на ее шее блеснуло в свете свечей. Еда оказалась подгорелой снаружи и сыроватой внутри.

– Еще пару минут на огне, и все будет в порядке, – сказал Рандур, отчасти чтобы утешить девушку, отчасти чтобы избавить себя от необходимости всю ночь бегать на улицу блевать в такую пургу.

Рика, закончив медитацию, принялась уточнять вместе с Мунио маршрут. Она провела пальцем по жирной линии на карте и спросила:

– Это дорога, которой пользуются военные? Я предпочла бы держаться подальше от тех мест, где мы можем их встретить.

Мунио качнул головой, глядя в карту:

– Нам надо пересечь ее, выбора у нас нет, но и солдат в этой части острова тоже нет. Сейчас по этой дороге в основном возят руду.

С робкой, но заметной гордостью Эйр во второй раз принесла еду.

– Ранд, кажется, ветер немного стих. Ты бы не мог посмотреть, кончилась ли пурга и где наши лошади? Пожалуйста!

Рандур вздохнул. «Не мог бы ты…» – этот вопрос он то и дело слышал в последнее время и раньше наверняка ответил бы в таком духе: «Нет, я бы не мог. Я и так уже полчаса стараюсь не думать об этой дурацкой буре. И предпочитаю сидеть в сухости и тепле, большое спасибо». Но теперь, когда отношения между ними стали куда теснее, чем раньше, все изменилось.

– Да, дорогая, – покорно ответил он, встал и прошел в соседнюю комнату, где была входная дверь.

Пинком он вышиб из-под двери два полена, которые удерживали ее закрытой, и отбросил крючок. На поляне в смутном свете лун стояли какие-то люди и озирались. У Рандура екнуло сердце. Он прикрыл дверь осторожно, чтобы она не скрипнула. Приложив глаз к щели, он снова разглядел людей с… белоснежной кожей? Что они все, альбиносы, что ли?

Еще один взгляд: так и есть, мужчины и женщины, голые и очень стройные. Их белесые тела четко выделялись на фоне темного леса, но, когда позади них оказывались сугробы, они пропадали из виду, как будто одетые в камуфляж. Их движения были резкими, точно рваными. Позади них шумно раскачивались на ветру деревья.

Он поманил к себе Мунио и жестом велел ему посмотреть. Пригнувшись, чтобы лучше видеть, Мунио приложил к щели глаз и тут же заметно вздрогнул.

– Призраки? – выдохнул он.

Их стало больше, человек десять в общей сложности, и теперь они энергично обменивались знаками, словно аборигены на тропе войны или на охоте, готовые убивать. Для путников это была плохая новость.

– Ага, призраки, как же, – фыркнул Рандур. – Призраки так не разговаривают.

– А когда, мой дорогой мальчик, тебе в последний раз доводилось видеть, как призраки делают хоть что-нибудь?

– Очко, – согласился молодой человек. Откуда-то сбоку донесся шум, причина его была неясна, пока один из белокожих не вывел вперед лошадь – их лошадь. Пришельцы сгрудились вокруг нее с примитивными орудиями – копьями, луками, каменными топорами в руках, – и вдруг животное дернулось, споткнулось и упало, кровь из артерии на шее брызнула струей. Пришельцы яростно принялись отрубать голову лошади, кровавые брызги скоро окрасили их кожу.