— Злата, — беззвучно прошептал я одними губами. Волосы удерживали дочь Великого Полоза в плену отца. Но те, что у нее остались после освобождения, змейка любила. Да и к человеческой одежде питала неподдельный интерес, пусть и считала многие предметы гардероба бессмысленными.

Любопытно…

Ощущение того, что за мной наблюдают, разом усилилось. Чужой взгляд обжег затылок. Я резко выпрямился, развернулся на пятках и увидел ее…

Тощая нагая девушка с длинными золотыми волосами сидела на камнях. Одной тонкой рукой она без труда удерживала ведро с мышами, а другой вытаскивала их одну за другой, беря за хвосты и отправляя себе в рот. Занятая жуткой трапезой, она мурлыкала незатейливую песенку и то и дело прикрывала от удовольствия черные глаза.

— Ты еще кто? — одного взгляда на это существо мне хватило, чтобы понять — несмотря на определенные сходства, передо мной вовсе не Злата. От этой твари исходила совершенно иная энергетика — темная, вязкая и злая. Кроме того, в ее больших, как блюдца, черных глазах выделялся крохотный красный зрачок, а зубы под узкими губами были мелкими и острыми, будто иглы.

Мое подсознание кричало об опасности.

По-птичьи наклонив голову, существо аккуратно поставило ведро со своим лакомством на землю, после чего резко изменило позу и перевернулось на камнях вверх тормашками, выгнув неестественно длинную шею так, чтобы все равно видеть меня. Лишенные ресниц глаза опасно сузились.

— Кто ты такая? — медленно повторил я свой вопрос, принимая боевую позицию.

— Кт… т… т…ая? — грубым гортанным голосом попыталось повторить существо, копируя мои интонации. Потом, словно пробуя слова на вкус, оно вновь сменило позу, растянулось на камнях и заговорило вновь, в этот раз, имитируя чужую речь. — Кто-о-о-о… т-т… т-а-а-к…ая! — выкрикнула она.

Я нервно сглотнул, узнав властный тон графини Шереметьевой.

— Ты — дочь Великого Полоза? — вопрос являлся скорее риторическим. Слишком явные сходства прослеживались между Златой и этой тварью. Но ощущались они обе совершенно по-разному. В моей крови заклокотала ненависть Чернобога.

Существо кивнуло, после чего грациозно спрыгнуло с камней и устремилось ко мне. Не дойдя нескольких шагов, оно замерло, едва не напоровшись горлом на клинок из черного пламени.

— Не… дру…г? — черные глаза с красным зрачком озадаченно моргнули.

— Кости в норе, — я кивком головы указал себе за спину. — Это ты их съела?

— Еда, — это слово далось существу легко и вызвало на его лице мерзкую и очень широкую плотоядную улыбку. — Ты… — тонкий палец с длинным черным ногтем указал на мою грудь. — Еда!

— Извини, но меня нет в меню! — я сделал выпад, стремясь поразить мечом тощую грудь, но оружие не нашло цели.

Обратившаяся золотой змеей тварь скрылась за камнями, а потом появилась из-за них уже человеческом обличии. Раскрыв зубастый рот, она крикнула:

— Убью!

В этот миг вспышка молнии и раскат грома слились воедино. Существо отвлеклось на долю секунды и получило столп черного пламени в угловатое тело. От удара змеевка отлетела на несколько метров и врезалась в ствол дуба, за которым я прятался, прежде чем выйти на поляну. Существо еще не коснулось земли, когда второй столп ударил его с новой силой, впечатав в обуглившуюся древесную кору.

Дымящаяся дочь Великого Полоза рухнула в траву бесформенной тушей. Но, несмотря на силу Чернобога, она начала подниматься резкими короткими рывками. Вновь оказавшийся на поляне с очередным ведром Аким замер в нерешительности, переводя испуганный взгляд с меня, на змеевку и обратно.

— Беги, дурак! — крикнул я ему, но было уже поздно.

Черноглазая с хрустом выпрямилась и бросилась на человека. От неожиданности Аким выпустил ведро, но оно еще не успело коснуться мокрой травы, когда его голова оказалась развернутой на сто восемьдесят градусов. Легко подхватив обмякшее тело, змеевка с чудовищной скоростью рванула вглубь парка, мигом растворившись среди листвы.

Ситуация выходила из-под контроля слишком стремительно.

— Твою мать, — только и успел выругаться я.

Искать в окружающих меня зарослях юркую змею — все равно, что пытаться достать иголку из стога сена. Если она примет нечеловеческую форму, то просто спрячется от меня под землей. Если чутье меня не подводит, то она использует тело Акима, чтобы восполнить силы и восстановиться, а потом вернется за мной или же затаится.

Подойдя к тому месту, где недавно лежало дымящееся тело змеевки, я изучил следы ее крови — мутна темная жижа пузырилась под каплями дождя и источала запах аммиачной селитры, из которой мы с друзьями в детстве делали хлопушки.

Но предаваться теплым воспоминаниям было некогда. Выигранное время лучше использовать по уму. Наверное, стоило вернуться к машине и сообщить обо всем Нечаеву, но я не мог оставить Николая наедине с черноглазой тварью. Если только он не знал о ней с самого начала…

— Твою мать, — снова повторил я, направляясь к особняку.

Обратный путь нашелся быстро и, спустя минуту, новая цель находилась у меня перед глазами. По дороге я раздумывал, стоит ли скрываться или же вломиться в имение с мечом наперевес? К счастью, адреналин от недавней схватки снизился, да и гнев Чернобога немного затих, что позволило мне мыслить здраво.

Несмотря на случившуюся стычку, непогода наверняка не позволила никому в доме узнать о бое в парковой зоне, так что эффект неожиданности все еще оставался на моей стороне. Кроме того, идти в открытую на столь опытную ворожею, как графиня Шереметьева, — заведомо плохая идея. Она может разорвать человека на куски по щелчку пальцев, и даже сила Чернобога не спасет меня от страшной гибели. А если и получится напасть исподтишка, то мертвая ворожея унесет свои тайны в могилу. Этого тоже нельзя допустить.

Малая часть моего сознания все еще искала оправдания для Людмилы Валерьевны. Но здравый смысл твердил одно — Аким служил Шереметьевым и подкармливал это существо явно по их приказу. Судя по одежде в норе — питалась тварь не всегда мышами. Теперь понятно, как именно хозяйка особняка «уволила» ненужную прислугу.

Но зачем она это сделала?

Занятый тяжелыми мыслями, я быстро влез по прочному ковру из плюща на третий этаж и осторожно заглянул в распахнутое окно покоев Николая. В комнате оказалось пусто. Большую часть помещения занимали столы, на которых пустого места не оставалось из-за сложных аппаратов, банок, пробирок, мензурок и прочего медицинского барахла. Рядом с застеленной кроватью стояла опора, на которой