– Знаю от Прищепова.

– А кто такой Прищепов? – хитро прищурив глазки, осведомился отставной полковник КГБ.

– Ну, как же, – пытаясь прикинуться простачком, заговорил Глеб, – ведь Альберт Николаевич сказал, что мои деньги пойдут в дело, что у него с вами надежные отношения.

– Он тебе так и сказал?

– Да-да, – усердно закивал Глеб, другой возможности еще как-то убедительно показать, что он говорит правду, у него не было.

– Значит, Прищепов рассказал тебе обо мне, а сам он сейчас мертвый, лежит в одном из московских моргов. Его уже, наверное, вскрыли, выпотрошили, зашили… – неторопливо прохаживаясь от стены к стене, задумчиво говорил Владимир Владиславович Савельев. – А вопрос знаешь в чем, Федор Молчанов?

– В чем?

– А вопрос в том, кто замолил Прищепова. И у меня есть серьезные подозрения, что это дело твоих рук.

– Да что вы, Владимир Владиславович! Я никогда!

Я ж ему отдал деньги.

– Много денег? – уже с интересом взглянул на Глеба Савельев.

– Много. Все.

– А все – это сколько? Я люблю, когда называют цифры, я вообще неравнодушен к математике… Ты лучше рассказывай обо всем честно, не стараясь соврать.

У меня не так много времени, чтобы беседы с тобой беседовать.

– Прищепов сказал, что вложит мои деньги в очень выгодное предприятие.

– Так и сказал? – вновь хохотнул Владимир Владиславович.

– Да, именно так. И он еще сказал, что вы, его партнер, и партнер очень надежный, давний.

– Ну что ж, к сожалению, невозможно уже спросить у этого придурка, правду ли ты говоришь, Федор Молчанов.

– Правду, правду!

– А вот мне кажется, что ты врешь, что ты, скорее всего, из ФСК.

– Я из ФСК?! Да что вы!

– Тогда откуда?

– Бизнесмен из Питера.

– Из Питера?

– Да, из Питера. Я живу на Васильевском острове.

– Может ты и жил там, но больше ты туда никогда не вернешься, судя по нашему разговору. Так сколько денег ты отдал Прищепову?

– Полмиллиона долларов.

– Ого! – патетично воскликнул Савельев. – Целых полмиллиона! А где ты их взял?

– Заработал.

– И это все, что ты заработал?

– Да, – сказал Глеб, опуская голову.

– Наверное, праведными трудами, наверное, в поте лица…

– Это все, что я заработал за три года.

– Не густо, – пожал круглыми плечами Савельев.

– Но это все, что у меня было.

Савельев прекрасно понимал, что человек, сидящий перед ним, связанный и беспомощный, нагло врет. Но Савельеву хотелось подразнить своего пленника, сделав вид, что искренне верит всем его рассказам.

– Вот незадача получилась… Я об этих деньгах ничего не слышал и в глаза никогда их не видел. Может, он их унес с собой? Может, закопал где-нибудь? Деньги-то действительно немалые.

– Мне ничего не надо, ничего. Я только хочу получить их назад.

– Ну что же, может быть, и получишь, если будешь говорить правду.

– Так я и говорю правду, чистую правду.

– Может быть, ты даже сам в это веришь? А вот я не поверил ни одному твоему слову и думаю, что именно ты замочил Альберта Прищепова. И знаешь, даже думаю, что правильно сделал. И жду я от тебя, Федор Молчанов, только одного – что ты расскажешь правду.

Ведь тебе нет никакого смысла таиться, иначе из этого подвала тебе живым не выбраться никогда, – взглянув на крюк в потолке, произнес отставной полковник КГБ и хлопнул в ладоши На этот звук в подвале моментально появился один из охранников, явно истосковавшийся по работе.

– Что, Владимир Владиславович?

– Вот этот молодой человек совсем не желает говорить правду, а, глядя мне в глаза, нагло врет.

– Что с ним делать?

– Для начала по-своему поговори с ним минут пятнадцать, а я пройдусь, подышу воздухом, а затем продолжу беседу.

Владимир Владиславович Савельев преспокойно развернулся и, не торопясь, на своих коротких ножках принялся преодолевать одну ступеньку за другой.

Вскоре с визгом и скрежетом закрылась дверь, и в подвале воцарилась тишина, в которой Глеб расслышал, как охранник тяжело вздохнул и хрустнул суставами пальцев. Глеб догадался, что сейчас будет.

Охранник как-то весь подобрался, расставил пошире ноги и посмотрел на Глеба так злобно, словно тот был его заклятым врагом.

– Почему ты не хочешь говорить правду?

– Я все сказал… – прошептал Глеб.

– А вот Владимир Владиславович так не думает. А он думает всегда правильно.

Охранник резко выдохнул, и его волосатый кулак удалил Глеба в челюсть. Глеб вместе с креслом рухнул на бетонный пол и стал отплевываться кровью, соленой и густой.

А охранник заложил руки за спину, обошел беспомощно лежащего Глеба, пару раз ткнул его башмаком под ребра, но не сильно, лишь напоминая о своем присутствии.

– Так ты будешь говорить или нет?

– Пошел к черту! – выкрикнул Глеб, сплевывая кровь.

– Значит, не хочешь говорить? Ну что ж, ты сам выбрал, – и охранник, схватив Глеба за волосы, поднял его вместе со стулом, а затем, отойдя на два шага, изогнулся, пружинисто подпрыгнул и ударил ногой в шею.

Если бы Глеб не подставил плечо и чуть-чуть не пригнулся, то его голова могла бы отлететь к стене. А так подошва, скользнув по куртке, только ободрала шею.

Но охранник сразу же, развернувшись на одной ноге, ударил ребром ладони Глеба по ключице.

– Ты учти, гад, это только разминка! – зарычал охранник, его глаза налились кровью, а щеки судорожно задергались.

И он с остервенением набросился на Глеба – так голодный пес набрасывается на кость.

Глеб потерял сознание и очнулся уже тогда, когда на него из шланга лили холодную воду. Он открыл глаза.

Красные и синие круги проплывали перед ним, ему показалось, что у стены стоит не один охранник, а целая дюжина.

– Так ты будешь говорить? – где-то прямо у самого уха послышался злой окрик. – Будешь.., будешь… будешь…

От звука голоса Глеб содрогнулся. У него было такое ощущение, что молотком колотят по темечку. Его уже давно так сильно не били, и Глеб понимал, что они не остановятся – независимо от того, скажет он правду или будет молчать.

«Сколько уже прошло времени? – подумал Глеб. – Почему не идет Савельев? Ведь его приход будет передышкой, которая позволит собраться с силами, сосредоточиться».