Поскольку сам Прокудин на тот момент уже находился в местах лишения свободы, «страшную месть», по всей видимости, должны были осуществлять близкие или коллеги, с которыми у Прокудина были дружеские отношения. В эту схему неплохо вписывался Николай Семенов, ведь именно по его доносу и был привлечен Тимашов.

Таким образом, чтобы разобраться во всех этих хитросплетенных взаимоотношениях, необходимо было поднять дело Прокудина, которое в свое время разрабатывал Тимашов, а также ознакомиться с делом Семенова, по-видимому, находящимся пока еще в разработке.

«Интересно, у кого? — подумал Лев. — Может, у того же Кирилина? Темы ведь, так сказать, смежные. Надо позвонить ему, поинтересоваться».

Но, достав трубку, он с удивлением обнаружил, что уже девятый час вечера и звонить кому-то с вопросами по работе, пожалуй, уже поздновато, поэтому решил оставить Прокудина на завтра.

Перед уходом, для очистки совести, Гуров решил хотя бы мельком просмотреть блокнот Тимашова, до которого, за изучением огромного дела, так и не дошли руки. Но, пролистав несколько страниц, понял, что «мельком» тут ничего не получится.

В блокноте содержались некие загадочные схемы и шифрованные записи, для разбора которых требовалось свободное время и полная концентрация.

Непонятные «Андр», «Кр», «Ст» и им подобные, соединенные стрелочками друг с другом и с некоторыми другими условными знаками, на первый взгляд представляли собой неразрешимую головоломку. И эту загадку он тоже решил отложить на завтра и, собравшись, запер кабинет на ключ и спустился вниз.

— Снова припозднились, Лев Иванович? — посочувствовал на выходе дежурный. — Сложное дело?

— Интересное очень. Зачитался, — усмехнулся в ответ Гуров.

На следующее утро, не заезжая в Управление, он сразу поехал в архив. Поскольку дело Прокудина было уже закрыто, оно должно было находиться именно там.

Изучая документы, Гуров смог подробно ознакомиться не только с ходом расследования относительно самого Прокудина, но и с историей того фигуранта, в отношении которого он за взятку закрыл уголовное дело.

Фигурантом этим был некий Хирный Станислав Игоревич, обладатель контрольного пакета акций банковской группы «Надежность». Однако, несмотря на это привлекательное название, надежностью банки Хирного, по-видимому, не отличались. Через несколько лет «успешной» деятельности его лишили лицензии и возбудили дело о махинациях со счетами.

Дело попало к Прокудину. После непродолжительного разбирательства оно было приостановлено, а потом и вовсе закрыто за недостаточностью улик.

Если бы все в этой ситуации зависело только от самого Прокудина, возможно, на этом история и закончилась бы. Но, на беду, вмешались недовольные вкладчики, со счетами которых очень смело экспериментировал Хирный. Они подали жалобу, где утверждалось, что в действительности улик и потерпевших более чем достаточно, и дело возобновили.

Но время было упущено. Хирный, «за недостаточностью улик» выпущенный на свободу, успел сбежать за границу.

В связи с новыми открывшимися фактами, проверку начали в отношении самого Прокудина. Дело поручили Тимашову.

В ходе расследования он выяснил, что супруга Прокудина, оказывается, была одной из активнейших вкладчиц банковской группы «Надежность», и обанкротившаяся компания добросовестно погасила все свои обязательства в отношении этой клиентки.

Помня о том, что именно по жалобам клиентов было возобновлено дело о банках, Тимашов начал наводить справки и вскоре выяснил, что случай с супругой Прокудина был чуть ли не единственным. Еще каких-либо прецедентов, чтобы «Надежность» вернула частному лицу вложенные в нее деньги, он не обнаружил.

Кроме того, по времени момент возврата вложенных денег Наталье Прокудиной удивительно совпадал с периодом, когда ее муж расследовал дело в отношении Хирного.

Проведя титаническую работу и перелопатив горы финансовых документов, Тимашов сумел доказать, что Наталья клиентом «Надежности» никогда не являлась и вся история с возвратом ей якобы вложенных денег — очередная махинация. Цель ее, очевидно, состояла в прикрытии того факта, что Прокудин за денежное вознаграждение закрыл дело.

«И вот здесь на сцену, по-видимому, выступил гражданин Семенов, — думал Гуров, перелистывая последние страницы дела. — Что ж, в целом ситуация понятна. В отличие от Прокудина, Тимашов дело не закрыл и даже не приостановил. Завершил расследование и, как полагается, передал материалы в суд. Есть отчего быть недовольным. Только недовольство самого Прокудина в этом случае уже мало что значит. После такого расследования его можно, так сказать, списывать со счетов. Мстил Тимашову кто-то оставшийся на свободе. Но кто? И какое ему было дело до несчастий бедного следователя Прокудина, так печально закончившего свою карьеру?»

Чтобы установить это, информации о самом Прокудине было явно недостаточно. Требовалось выяснить, с кем он был связан, откуда взялся этот Семенов и как вообще функционировала эта система закрытия дел за взятки.

А то, что здесь имела место система, Лев уже почти не сомневался.

Хотя в делах о мошенничестве всегда есть много нюансов, но дело Хирного не относилось к рядовым случаям. Статья, по которой он проходил, гласила о мошенничестве в особо крупных размерах. Чтобы закрыть дело по такой статье «за недостаточностью улик», нужно быть очень смелым человеком. Или чувствовать твердую опору в лице какого-нибудь высокого покровителя.

«Наверняка Прокудин с кем-то делился, — продолжал размышлять полковник. — Ведь из своих прекращение дела ни у кого не вызвало вопросов. Недостаточно улик, значит, недостаточно. Кому какая разница? Возобновили только по жалобе потерпевших. Да и то, похоже, не слишком торопились. Дали возможность щедрому товарищу убраться восвояси. Ищи теперь ветра в поле, предъявляй обвинение».

Пребывая в мрачном настроении, он сдал дело и поехал в Управление.

Задумка с устранением Тимашова была гениально проста и безупречно чисто исполнена.

Единственное, за что можно было здесь зацепиться, — это то, что и способ организации, и сама эта чистота исполнения указывали на то, что мотив и преступника следует искать в профессиональной сфере. Но где именно? На это не было ни малейших намеков.

Припарковавшись возле родной конторы, Гуров первым делом поднялся к себе в кабинет, вытащил из сейфа несколько пухлых томов с делом Тимашова и отправился к Кирилину, которому обещал вернуть материалы еще вчера.

— Здорово, Иван Демидович! — сказал он, входя в кабинет коллеги. — Принимай фолианты свои. Возвращаю в целости-сохранности. Только блокнот его пока у себя оставил, хочу на досуге повнимательнее посмотреть. А дело — вот, принимай. Вчера не успел, извини. Допоздна засиделся. Все читал.

— А я тебе сразу сказал, что с маху там не получится. Это ты еще быстро уложился. Только сейчас закончил?

— Нет, дочитал вчера, просто только что приехал. Утром в архиве был, дело Прокудина изучал. То самое, по поводу которого Тимашову предлагали взятку.