– Вы в своих книгах много о выпивке говорите. Как думаете, пьянство помогло вам стать писателем?

– Нет. Я просто алкоголик, ставший писателем только затем, чтоб валяться в постели до полудня. – Я повернулся к Саре: – Я и не знал, что у вас столько друзей.

– Это необычно. Так случается довольно редко.

– Я рад, что у нас много вина.

– Я уверена, они все скоро уйдут, – сказала она.

Остальные разговаривали. Беседа дрейфовала, и я перестал прислушиваться. Сара мне нравилась. Если раскрывала рот, то говорила остроумно и колко. Хорошие мозги. Перл с Джеком ушли первыми. За ними Жан-Джон. Потом Пэт-поэт. Рон сидел по одну сторону от Сары, я – по другую. Только трое, и всё. Рон налил себе стакан вина. Я не имел права на него наезжать, он ведь ее сожитель. Я совсем не надеялся его пересидеть. Он уже дома. Я налил вина Саре, потом себе. Допив, сказал Саре с Роном:

– Ну, мне, наверное, пора.

– Ой, нет, – сказала Сара, – не так быстро. Я еще не успела с вами поговорить. Мне бы хотелось с вами поговорить. – Она взглянула на Рона. – Ты ведь понимаешь, правда, Рон?

– Конечно.

Он поднялся и ушел в глубину дома.

– Эй, – сказал я, – не хочу я никакого говна ворошить.

– Какого еще говна?

– Между вами и вашим сожителем.

– А, между нами ничего нет. Ни секса, ничего. Он снимает комнату внутри.

– А-а.

Я услышал гитару. Затем громкое пение.

– Это Рон, – сказала Сара.

Тот просто ревел и орал, как громкоговоритель. Голос у него был настолько плох, что никаких комментариев не требовалось.

Рон пел где-то с час. Мы с Сарой еще попили вина. Она зажгла свечи.

– Вот, возьмите биди.

Я попробовал. Биди – такая маленькая коричневая сигаретка из Индии. У нее хороший терпкий вкус. Я повернулся к Саре, и мы поимели свой первый поцелуй. Целовалась она хорошо. Вечер начинал проясняться.

Летняя дверь распахнулась, и в комнату вошел молодой человек.

– Барри, – сказала Сара, – я больше не принимаю.

Летняя дверь хлопнула, и Барри пропал. Я уже предвидел грядущие проблемы: будучи затворником, я не переносил потока людей. Это не ревность – я просто недолюбливаю людей, толпы, где бы то ни было, если не считать своих чтений. Люди меня умаляют, высасывают меня досуха.

«Человечество, ты с самого начала облажалось». Вот мой девиз.

Мы с Сарой поцеловались снова. Перебрали оба. Сара открыла еще бутылку. Пить она умела. Понятия не имею, о чем мы разговаривали. Лучше всего в Саре было то, что она очень мало ссылалась на мои сочинения. Когда последняя бутылка опустела, я сказал Саре, что слишком пьян ехать домой.

– Ну, можешь переночевать у меня на кровати, но никакого секса.

– Почему?

– Без брака секса нельзя.

– Нельзя?

– Драйер Баба в это не верит.

– Иногда и бог может ошибаться.

– Никогда.

– Ладно, пошли в постель.

Мы поцеловались в темноте. Я все равно залипал на поцелуях, а Сара целовалась как никто. Мне бы пришлось вернуться аж к Лидии, чтобы найти кого-то сопоставимого. И все же каждая женщина отличалась, каждая целовалась по-своему. Лидия, вероятно, сейчас целует какого-нибудь подонка или, что еще хуже, – его причинные. Кэтрин баиньки в своем Остине.

Сара держала в руке мой член, лаская его, потирая. Затем прижалась им к своей пизде. Она терла ее вверх и вниз. Слушалась своего бога, Драйера Бабу. Я не играл с ее писькой, поскольку чувствовал, что Драйера Бабу это может оскорбить. Мы просто целовались, и она все терлась моим хуем о пизду или, может, о секель, не знаю. Я ждал, когда же она вложит его вовнутрь. Но она только возила сверху. От волосни хер мне начало жечь. Я отстранился.

– Спокойной ночи, детка, – сказал я. Потом отвернулся, перекатился и прижался к ней спиной. Драйер-Бэби, подумал я, ну и поклонница же у тебя в этой постели.

Наутро мы начали эту возню с потираниями снова – с тем же конечным результатом. Я решил: ну его к черту, на хрена мне это недеяние.

– Хочешь принять ванну? – спросила Сара.

– Еще бы.

Я зашел в ванную и пустил воду. Где-то по ходу ночи я признался Саре, что одно из моих безумий – принимать 3 или 4 горячие парные ванны в день. Старое доброе водолечение.

У Сары в ванну помещалось больше воды, чем у меня, и вода была горячее. Во мне 5 футов одиннадцать и 3/4 дюйма, однако в ванне я мог вытянуться в полный рост. В старину ванны делали для императоров, а не для 5-футовых банковских служащих.

Я влез в ванну и вытянулся. Блаженство. Потом встал и осмотрел свой бедный натертый волосней член. Крутовато, старик, но близко к теме – наверное, все ж лучше, чем ничего? Я снова сел в ванну и вытянулся. Зазвонил телефон. Пауза.

Затем постучала Сара.

– Заходи!

– Хэнк, это Дебра.

– Дебра? Откуда она узнала, что я здесь?

– Она все обзвонила. Сказать, чтобы перезвонила попозже?

– Нет, попроси обождать.

Я нашел большое полотенце и обернул его вокруг талии. Вышел в другую комнату. Сара разговаривала с Деброй.

– А, вот он…

Сара передала мне трубку.

– Алло, Дебра?

– Хэнк, где ты был?

– В ванне.

– В ванне?

– Да.

– Ты только что вылез?

– Да.

– А что на тебя надето?

– Я полотенцем посередине обмотан.

– Как ты можешь удерживать полотенце посередине и разговаривать по телефону?

– Могу.

– Что-нибудь произошло?

– Нет.

– Почему?

– Что почему?

– Я хочу сказать, почему ты ее не выебал?

– Слушай, ты что думаешь, я хожу и только этим и занимаюсь? Ты думаешь, я больше ни на что не годен?

– Значит, ничего не случилось?

– Нет.

– Что?

– Нет, ничего.

– Куда ты оттуда поедешь?

– К себе.

– Приезжай сюда.

– А как же твои юридические дела?

– Мы почти все разгребли. Тесси сама справится.

– Ладно.

Я положил трубку.

– Что будешь делать? – спросила Сара.

– К Дебре поеду. Я сказал, что буду у нее через сорок пять минут.