Консул взял из рук Сола пластырь и наклеил его на плечо тамплиера.

– Различия незначительны, не бойтесь. – Наклонившись к лицу Мастина, он спросил: – Хет, что произошло в ветровозе?

Глаза тамплиера открылись, но взгляд был отрешенным.

– Ветровоз?

– Не понимаю… – прошептал отец Дюре.

Сол отвел его в сторону.

– Мастин так и не рассказал нам, почему стал паломником, – шепотом пояснил он. – Тамплиер исчез во время путешествия на ветровозе. Когда мы его хватились, обнаружили только следы крови – много крови, а в багаже – куб Мебиуса. И все.

– Что с вами случилось в ветровозе? – с расстановкой повторил Консул и потряс тамплиера за плечо, чтобы привлечь его внимание. – Думай, Хет Мастин, Истинный Глас Древа!

И тамплиер преобразился: взгляд стал осмысленным, азиатское лицо застыло, обернувшись знакомой суровой маской.

– Я выпустил стихию из ее темницы…

– Эрга, – прошептал Сол озадаченному священнику.

– …и связал ее мыслительной дисциплиной, которой научился на Высших Ветвях. Но, затем, без предупреждения, нам явился Повелитель Боли…

– Шрайк, – догадался Сол.

– Это ваша кровь была там? – продолжал расспрашивать Консул.

– Кровь? – Мастин с трудом натянул капюшон на лоб, пытаясь скрыть замешательство. – Нет, не моя. В объятиях Повелителя Боли был адепт его культа. Этот человек сопротивлялся. Пытался избежать искупительных терний…

– Ну, а эрг? – допытывался Консул. – Стихия… Чего вы ожидали от нее? Что она защитит вас от Шрайка?

Тамплиер, нахмурившись, коснулся дрожащей рукой лба.

– Она… стихия… не была готова. Я не был готов. Я возвратил ее в темницу. Повелитель Боли дотронулся до моего плеча. Мне было… приятно… что мое искупление совпадет с жертвоприношением моего Древа.

Сол наклонился к Дюре.

– В тот вечер корабль-дерево «Иггдрасиль» был уничтожен на орбите, – прошептал он.

Хет Мастин медленно опустил веки.

– Устал, – чуть слышно пробормотал он.

Консул снова встряхнул его.

– Как вы сюда попали? Мастин, каким образом вы перенеслись сюда из Травяного моря?

– Я очнулся среди Гробниц, – прошептал тамплиер, не открывая глаз. – Очнулся среди Гробниц. Устал. Должен заснуть.

– Дайте ему отдохнуть, – вмешался отец Дюре.

Консул, кивнув, уложил тамплиера на пол, заботливо подсунув ему под голову рюкзак.

– Какая-то бессмыслица, – заметил Сол. Трое мужчин и младенец затаились в полумраке, прислушиваясь к отзвукам темпоральных волн, бушующих снаружи.

– Один паломник исчезает, другой тут же появляется, – пробормотал Консул. – Словно дьявол с нами играет.

Часом позже они услышали эхо выстрелов.

Сол и Консул склонились над телом Ламии Брон.

– Чтобы отрезать кабель, понадобится лазер, – сказал Сол. – Но Кассада нет, и оружия тоже.

Консул коснулся запястья женщины.

– А не погубим ли мы ее, отрезав эту штуку?

– Судя по биомониторам, Ламия мертва.

Консул покачал головой:

– Нет. Тут другое. Возможно, через этот кабель осуществляется перезапись личности Китса, которую она носит в себе. И когда дело будет сделано, мы получим Ламию обратно.

Сол поднял свою трехдневную дочь на плечо и оглядел тускло мерцающую долину.

– Сумасшедший дом. Все наши планы и намерения идут прахом. Будь здесь хотя бы ваш проклятый корабль, а с ним инструменты! Может, мы смогли бы освободить Ламию от этого… этой штуки… У них с Мастином появился бы шанс выжить.

Консул, не поднимаясь с колен, глядел в пустоту. Помолчав с минуту, он бросил: «Побудьте с нею, пожалуйста», – поднялся и исчез в темной пасти Сфинкса. Минут через пять он вернулся со своим большим дорожным чемоданом, извлек оттуда скатанный коврик и разложил его на ступенях Сфинкса.

Коврик был старинный, метра два в длину и метр с лишним в ширину. Замысловатый узор за века выцвел, но монокристаллические левитационные нити отливали в полумраке золотом. Тонкие проводники соединяли коврик с единственным аккумулятором, который Консул сейчас отключил.

– Боже милостивый, – прошептал Сол. Он вспомнил рассказ Консула о трагическом романе его бабушки Сири с Мерри Аспиком, послужившем первотолчком для восстания против Гегемонии и ввергнувшем Мауи-Обетованную в многолетнюю войну. Мерри Аспик прилетел в Порто-Ново на ковре-самолете своего друга.

Консул кивнул.

– Да, он принадлежал Майку Ошо, другу моего дедушки. Сири оставила его в своей гробнице, не сомневаясь, что Мерри найдет его там. А он подарил коврик мне – как раз накануне Битвы за Архипелаг, где погибли и дедушка, и надежда на свободу. Я был тогда ребенком.

Сол погладил старинную ткань:

– Жаль, что здесь он не действует.

Консул поднял голову.

– Это почему же?

– Но ведь напряженность магнитного поля Гипериона ниже критического порога для электромобилей, – пустился в объяснения Сол. – Вот поэтому вместо ТМП здесь пользуются дирижаблями и скиммерами. Потому и с «Бенареса» сняли левитационные генераторы. – Он вдруг умолк, спохватившись, что рассказывает об этом человеку, который одиннадцать местных лет был консулом Гегемонии на Гиперионе. – Наверное, я не прав?

Консул улыбнулся:

– Вы правы в одном – стандартные электромобили здесь бесполезны: уж очень невыгодно соотношение между их массой и здешней подъемной силой. Но ковер-самолет – это подъемная сила при совершенно ничтожной массе. Я его опробовал, когда жил в столице. Трясет здорово… но одного человека он выдержит.

Сол оглянулся, скользнув взглядом по бледным контурам Нефритовой Гробницы, Обелиска и Хрустального Монолита – туда, где тень скальной стены скрывала вход в Пещерные Гробницы. Не явился ли, пока они с Консулом здесь, к отцу Дюре и Хету Мастину непрошенный гость? Живы ли они?

– Вы… решили отправиться за помощью?

– Кто-то должен это сделать: привести корабль в долину. Или хотя бы освободить его из-под стражи и послать сюда на автопилоте. Гонца можно выбрать по жребию.

На этот раз улыбнулся Сол.

– Спасибо, друг мой. Дюре не в состоянии путешествовать, да и дороги не знает. Я… – Сол приподнял Рахиль, коснувшись ее небритой щекой. – Путешествие может затянуться на несколько дней. У меня – у нас – этих дней просто нет. Если ей еще можно помочь, это случится здесь. Следовательно, полетите вы.

Консул вздохнул, но спорить не стал.

– Кроме того, – продолжал Сол, – это ваш корабль. Если кто-нибудь и сможет освободить его из-под ареста, наложенного Гладстон, так только вы. К тому же вы хорошо знаете генерал-губернатора.