В руках камуфляжников загрохотали автоматы; ингуши бросились в разные стороны, стараясь укрыться, отстреливаясь на ходу и падая. Несколько стариков из Назрани так и не успели встать из-за стола – их всех скосил длинной очередью один из камуфляжников. Другой двумя короткими очередями срезал двух охранников, но и сам упал, отброшенный выстрелом третьего. Первая пуля попала в бронежилет, но вторая угодила в лоб, и для этого камуфляжника бой кончился.

– Мочи их! – еще раз крикнул Гамзаев, прячась за косяком двери, ведущей на кухню.

По полу у него под ногами только что прошла автоматная очередь. Он ответил двумя выстрелами, увидел, что один из противников упал, успел мимолетно обрадоваться. Перестрелка в зале была в самом разгаре, ингуши терпели большие потери. Сказывалось преимущество в вооружении противника.

Тут со стороны кухни послышался топот. Расул оглянулся и с радостью увидел целую толпу соплеменников с автоматами. Это были те, кто охранял верхние этажи и черный ход, они спустились по задней лестнице.

– Там спортсмены! Мочите их! – скомандовал Гамзаев, взмахнув пистолетом.

Ингуши послушались. Двое, высунувшись из двери, автоматным огнем заставили противников спрятаться, а остальные под их прикрытием рванулись вперед. Трое упали на пол, но остальные завернули за угол, и оттуда послышалась пальба.

Расул распрямился. Ему показалось, что все кончено, что теперь нужно думать только о том, как отделаться от настоящих ментов, но тут из дверей хлынула новая толпа камуфляжников – человек десять, не меньше.

«Откуда их столько?! – мельком подумал Гамзаев, нажимая курок. – Ведь мы же почти всех перебили!».

В этот момент с другой стороны в зал ворвалась еще одна большая группа, все в бронежилетах и шлемах-сферах, и Гамзаев неожиданно понял. Это не спортсмены! Это и в самом деле менты, его купили на тот телефонный звонок!

Он коротко и яростно взвыл и кинулся бежать по коридору, моментально поняв, чем все это кончится. Какое-то время ингуши еще посопротивляются, но долго это не продлится. Открытый бой с силовыми органами – дело заведомо бесполезное. Сейчас где-то уже воют сирены, срываются с места отряды ОМОНа, СОБРа и РУБОПа, против них не повоюешь. Группировке конец: тех, кого сейчас не перебьют, законопатят на нары лет на двадцать. Нужно спасаться, пока основные силы ментов еще отвлечены на сопротивляющихся!

Сзади послышался громкий топот. Гамзаев обернулся и выстрелил в появившегося из-за угла спецназовца, но, кажется, промахнулся. Тот ловко проскочил коридор и скрылся за противоположным углом, из-за которого тут же прогрохотала автоматная очередь.

– Эй, сюда! Здесь еще один!

Гамзаев стоял, вжавшись в стену. Бежать было опасно. До поворота шагов пять, спецназовец успеет его срезать. Но и стоять нельзя, сейчас к нему подоспеет подкрепление! Нужно прорываться!

Он резким движением оторвался от стены и метнулся к повороту, наугад стреляя себе за спину. Прогрохотала очередь и что-то горячее толкнуло его в плечо, швырнуло на пол. Но топота сзади не было – видимо, он его тоже зацепил!

Гамзаев вскочил. Боли он пока не чувствовал и снова бросился бежать к черному ходу через опустевшую кухню. Подлетев к последнему коридору, он остановился. Нет, через дверь нельзя, ее наверняка караулят. Но есть и другой выход! Есть же окно, прикрытое со стороны черного хода толстой трубой от древнего кондиционера! А там совсем рядом стоят тачки!

Гамзаев вытащил ключи от своего джипа и приготовился. Шанс небольшой, но все же он есть и нужно постараться его использовать. Он метнулся к окну, распахнул его и, стараясь не думать о том, что еще в воздухе его может встретить автоматная очередь, выпрыгнул на улицу. Приземлился он удачно, на ноги, и немедленно выпустил три последних патрона в стоявших у черного хода двоих спецназовцев. Те метнулись за угол и тем самым позволили Гамзаеву выиграть несколько драгоценных секунд.

Он кинулся к машинам, услышал около уха мерзкий свист пули, но не обратил на нее внимания, распахнул дверцу своего джипа, крутанул ключ в замке зажигания и рванул с места. Когда он покупал эту машину, то половину бабок отдал именно за то, чтобы можно было мгновенно стартовать.

Сзади послышались выстрелы, но джип был бронированный, и несколько пуль только бессильно пробарабанили по его корпусу. Расул промчался до конца улицы и скрылся за углом.

Менты кинулись к своим машинам, но было уже поздно – из виду они Гамзаева потеряли, теперь все зависело от того, насколько хорошо он умеет прятаться, и есть ли у него свои тайные норы. Впрочем, остался ли в живых глава «Ингушзолота», было уже не слишком важно. Главное – синдикат полностью разгромлен, больше половины его бойцов перебиты, а почти все остальные теперь с гарантией попадали за решетку. И не только те ингуши, что жили в Магадане, но и большая часть тех, на кого они опирались в Назрани.

Одним словом, на «Ингушзолоте», как и на спортсменах, можно было ставить крест. Теперь у нового синдиката, возглавляемого Вороном и генералом Коробовым, просто не осталось конкурентов.

Вертолет медленно опускался на небольшую ровную площадку у подножия скалы. Пилот смотрел на приближавшийся пятачок земли, стараясь как можно лучше выровнять машину. Место для посадки было довольно плохое, но спасибо, что хоть такое нашел. Еще несколько минут, и горючее бы совсем кончилось.

Пилоту почти удалось посадить машину. До земли оставалось уже всего лишь метров пятнадцать, но в этот момент налетевший порыв ветра качнул вертолет. Пилот попытался справиться с управлением и почти справился, но, к несчастью, чтобы попасть на нужный пятачок, ему приходилось сажать машину впритирку к скале.

Одна из лопастей вертолета зацепилась за край скалы.

Раздался скрежет, винт остановился, еще несколько раз провернулся вхолостую, но он уже не мог удерживать машину в воздухе, и вертушка стала неуклюже, носом вниз, падать на камень с высоты пятнадцати метров.

– Держитесь! – успел крикнуть пилот пассажирам, прежде чем вертолет с хрустом врезался в землю.

Благодаря этому крику Колыма успел крепче вцепиться в торчавшую из стены ручку, но почувствовал, что не удержится. Пол ушел у него из-под ног, а в следующую секунду что-то твердое врезалось в затылок, и сознание погасло.

Коля Колыма открыл глаза. Что-то сильно давило на грудь, мешая дышать, а голова болела, как на утро после хорошей пьянки. Он попытался пошевелиться и почувствовал, что руки и ноги его слушаются, но что-то тяжелое сковывает движения.

Коля уперся рукой в лежащий на нем предмет, спихнул его с груди, сел и огляделся. Он сидел на внутренней стороне борта вертолета, которая теперь стала полом. Рядом с ним лежали пустое инвалидное кресло и куча вещей, незакрепленных в кабине и потому свалившихся в этот угол.

Колыма ощупал затылок. На нем была огромная шишка, но череп, кажется, был цел.