– Безусловно. Вам сохранили бы жизнь. Сенат практически никогда не выносит мужчинам смертных приговоров за прелюбодеяние. Иное дело богиня Артемида, ее решение не в силах отменить даже король Аббадин. Вас ждет смерть, Константин, и смерть мучительная.

– Меня сварят в кипятке?

– В кипятке варят только содомитов, а вам сначала переломают все кости, а потом четвертуют. Впрочем, я мог бы облегчить вашу участь. Спасти вам жизнь я не могу, зато в моих силах обеспечить вам безболезненный уход в мир иной. Я дам вам яд в обмен на письмо к лорду Гергею.

– Заманчивое предложение, – вздохнул Шепель. – Но я ведь пока не осужден?

– Это дело времени, – пожал плечами лорд Дарлей. – Суд богини Артемиды состоится сегодня ночью. И поверьте мне, Константин, история Склавинии, да и всего Яфета, пожалуй, не знает случая, когда богиня спускала бы своим жрицам прелюбодеяние. Вам, конечно, известна трагедия моей матери?

– Наслышан.

– Она была очень достойной женщиной, но однажды проявила слабость, свойственную всем женщинам. Ей пришлось с позором удалиться в изгнание, где она вскоре умерла. Впрочем, у королевы Климентины не будет и этого шанса. Королев в таких случаях казнят.

– И она об этом знала?

– Какие в этом могут быть сомнения? – усмехнулся Дарлей. – С ее стороны это был очень опрометчивый поступок. К тому же она сильно осложнила положение короля Аббадина. После ее смерти он потеряет связь с богиней Артемидой, следовательно, и расположение всех яфетских богов. Через несколько месяцев заканчивается срок его тридцатилетнего правления, и вы, конечно, догадываетесь, Константин, какое решение примет в этом случае Сенат.

– Королем станет принц Петр?

– Это было бы наилучшим выходом для Склавинии в создавшейся ситуации. Лорды и сенаторы не захотят гражданской войны. А лорду Гергею лучше действительно покинуть Яфет. Так вы готовы мне помочь, Константин?

– Я напишу письмо, лорд Ваграм, но только после того, как приговор мне вынесет сама Артемида.

– Я вас понимаю, – кивнул Дарлей. – Вы все еще надеетесь на чудо. Ну что ж, время терпит.

Теперь Шепелю стало понятно, почему лорд Дарлей с таким пылом бросился обвинять королеву Климентину, рискуя при этом собственным благополучием. Ее казнь становилась прекрасным поводом для отстранения от власти короля Аббадина. Надо полагать, лорд Ваграм уже заручился поддержкой большинства сенаторов и лордов-правителей. Вот только согласится ли с таким раскладом сам Аббадин? Со смертью Климентины он действительно теряет связь с яфетскими богами, но вряд ли эта потеря его огорчит, ибо юн уже обрел покровителя в лице бога зла Ваала. Казнь Климентины, с одной стороны, осложнит его положение, с другой – развяжет ему руки.

Что же касается лорда Ваграма Дарлея, то он слишком рано начал праздновать победу. Королева Климентина мало похожа на женщину, стремящуюся к самоубийству, вот только сути ее плана Шепель уловить не мог. Пока ему ясно было только одно: Климентина знала, что Сабина является осведомителем Дарлея, она специально звонком вызвала служанку, чтобы та собственными глазами могла убедиться в падении своей госпожи. И лорд Ваграм попался в ловушку, расставленную коварной Климентиной. Но на кого же охотилась королева, только на Дарлея или на более крупную дичь? И куда, интересно, в этой ситуации смотрели жрецы Ваала да и сам король Аббадин? Почему они спокойно наблюдали, как некий Константин из Зальца поселился под боком Климентины, истомившейся без мужской ласки, и почему не остановили Дарлея, когда он побежал с доносом на королеву в Сенат? Ведь его планы вряд ли были для них тайной. Шепель почти не сомневался в том, что Симон Лис работает на жрецов бога зла. Или им выгодна ситуация, когда Климентина находится на грани жизни и смерти, ведь в этом случае спасти ее может только Ваал?

Что же касается самой королевы, то она своим поступком сжигала все мосты. Все-таки даже у самых отъявленных негодяек остаются крупицы совести. Климентине нужен был повод, чтобы окончательно отречься от своей богини, и, похоже, она его получила. У нее будет выбор: или смерть, или объятия короля Аббадина, ставшего орудием Ваала. Какая жалость, что Шепелю это пришло в голову только сейчас, а ведь леди Людмила его предупреждала, что Климентина лишь ищет повод, чтобы предать свою богиню в очередной раз. Видимо, все рыцари, окружающие леди Климентину, либо понимали, либо верхним нюхом чуяли деликатность ситуации, сложившейся вокруг королевы, а потому и не лезли к ней в фавориты. Они, наверное, страшно обрадовались, когда жертвой паучихи стал простодушный инопланетянин Константин Шепель.

Дарлей не обманул Константина, суд богини действительно был запланирован на сегодняшнюю ночь. Шепеля, проведшего полдня в окружении гвардейцев, с наступлением темноты перевели из здания сената в храм Артемиды. В других обстоятельствах Константин с удовольствием бы полюбовался богатым убранством святилища главной склавинской богини, но сейчас ему было не до яфетских красот. Решалась не только судьба майора Шепеля или даже Склавинии, но и всего человечества. Трудно сказать, понимали ли это люди, собравшиеся в храме Артемиды, но если судить по сосредоточенным лицам старцев, окружающих Константина, то становилось ясно, что суд богини не был для них пустой формальностью.

Майор узнал многих сенаторов, в том числе и Исайю Хаусана, неестественно бледного и чем-то сильно взволнованного. Похоже, он был ближайшим сподвижником Дарлея и сейчас то и дело обменивался с ним многозначительными взглядами. Впрочем, сам лорд Ваграм был абсолютно спокоен и, похоже, стопроцентно уверен в успехе. Он даже снизошел до того, что помахал Шепелю рукой, видимо, хотел его подбодрить перед нелегким испытанием. Судя по разговорам почтенных сенаторов, ждали они только короля Аббадина, который должен был именно сегодня переступить порог храма, жриц которого он уничтожил или отправил в изгнание. В храме сейчас были только младшие служительницы, девушки и женщины из простых семей, не имевшие столь тесной связи с Артемидой, как знатные леди из клана Борей. Облаченные в легкие белые полупрозрачные туники, они испуганной стайкой жались у подножия статуи богини, которая стояла в центре огромного зала, нагая и недоступная. Сенаторы, кучковавшиеся у входа, бросали на Артемиду беспокойные взгляды, но не приближались к статуе ближе, чем на двадцать метров. Все-таки яфетяне, даже самые знатные и самоуверенные, явно побаивались своих богинь и предпочитали держаться от них подальше.

Король Аббадин вошел в храм, когда напряжение в зале достигло предела. Шепель не в первый раз видел короля, но в этот раз тот поразил его неестественной бледностью лица и горящими безумием глазами. Похоже, для короля многое должно было решиться в эту ночь, и он отдавал себе в этом полный отчет.

Исайя Хаусан, чей возраст, к слову сказать, приближался к восьмидесяти, бросил на Аббадина косой и недобрый взгляд.

Этот сенатор, насколько знал Шепель, был младшим братом предыдущего короля и играл довольно заметную роль в Склавинии во время прошедшего царствования. Хаусаны без споров уступили власть Агранам, когда закончился их срок, и вправе были требовать того же от своих преемников. Так что в лице старого Исайи лорд Ваграм Дарлей имел надежного, хотя, возможно, и недостаточно сильного союзника. Дело в том, что ныне провинцией Хаусан правили мужья племянниц старого Исайи, принадлежащие к клану Клермон, надежные союзники короля Аббадина. Но Исайя Хаусан в критической ситуации мог воззвать к рыцарям своего клана и, чего доброго, перехватить власть у нынешнего правителя провинции.