— Хочешь помочь? — обрадовался девчонка. — Вот спасибо. Не знаешь, скоро будет автобус? Я Дагне… А тебя как зовут? А, кажется, вспомнила! Ты — Вэлмор, родственник мелкого Ханса. Мы ведь встречались на концерте, помнишь? Только ты там был каким-то странным… нелюдимым каким-то, не то что сейчас. Только не зови меня в гости, ладно? Потом как-нибудь. Сегодня я встречаюсь… впрочем, это неважно.

Дагне щебетала без умолку. А Вэлмор… Вэлмор просто шел рядом и загадочно улыбался. Дагне повернула голову — надо же! Неужели все канадцы такие? Она даже не заметила, как они прошли по шоссе и снова свернули в лес, к Снольди-Хольму.

— Да что ты все лажаешь, Нильс, — не выдержав, бросила палки Стигне. — Словно в облаках витаешь!

— Так я же — соло, — виновато улыбнувшись, попытался оправдаться Нильс, откинув рукой со лба темную прядь волос. Парень недавно подстригся — зря, по мнению Ханса, — и теперь напоминал не солидного блэкового рокера, а какого-нибудь облезлого Джона Бон Джови. Правда, теперь хорошо были видны серебряные серьги в ушах: три — в левом и пять — в правом. Честно говоря, и сам-то Нильс не был в восторге от новой стрижки, да и не хотел он стричься — подружка настояла, Дагне, сама, между прочим, и стригла, потом осмотрела со всех сторон и сказала: «Класс!» А сегодня… вот уже через два часа… через каких-то два часа… они встретятся, и…

— Соло ты — когда соло, — забросив длинную косу за спину, резонно возразила Стигне. — А в данный момент ты был — ритм. Вместе с Хансом. Значит, должен под нас всех попадать, иначе не музыка получится, а манная каша. Да-да, каша!

— Да ладно тебе, — уязвленно отмахнулся Нильс. — Скажешь тоже — каша. Давайте еще разок сыгранем… Ханс, как твоя бабуля?

— Да ничего, — усаживаясь на старый комбик, Ханс вытащил из кармана куртки бутерброды. — Угощайтесь…

— У-У — Нильс откусил большой кусок, прожевал. — Вкусно.

— Еще бы не вкусно! Сам делал.

Стигне усмехнулась:

— А что, бабуля твоя не готовит?

Ханс удивленно поднял глаза:

— А ведь верно, не готовит. Только когда уж очень надо. Похоже, она и не любит это дело вовсе.

— Так кого ей кормить-то? — хохотнул Нильс. — Ты дома редко бываешь, все больше здесь, в клубе. Разве что родственника твоего, Вэла.

— Вэл вообще ничего не ест, — покачал головой Ханс. — По крайней мере, я не видел… Хотя ты прав, дома я редко бываю. А бабуля ничего, терпит. Ну, что, начали, что ли?

Только они взялись за инструменты, как в маленькое помещеньице молодежного клуба вошел заросший бородой человек в темных очках, с длинными спутанными волосами, в джинсах и ярком расписном балахоне.

— Рок-клуб здесь, что ли? — с любопытством разглядывая аппаратуру, весело поинтересовался он.

— Ну, допустим, здесь, — откликнулась Стигне. — А вы что хотели?

— Мы хотели вас! — словно конь, заржал посетитель. — То есть — не конкретно вас, а вообще музыкантов, кои могут отличить скрипку от бас-гитары. Вот вы — можете?

— Издеваетесь?

— Ничуть. Тут кое-кто хочет спеть с вами. Подыграть сможете?

Ребята переглянулись.

— Это смотря что, — Нильс еще раз осмотрел странного бородача и усмехнулся: — Боюсь, «Джефферсон Эйрплан» или «Грейтфул Дэд» точно не сыграем.

— А их и не надо, — снова заржал бородач. — Хорошо хоть, еще их помните, не ожидал… Короче, у меня в машине есть одна девушка, добрая и красивая. Хочет с кем-нибудь спеть. Позвать?

— Зовите, — пожал плечами Нильс. — Только… Он не успел договорить — бородач уже скрылся за дверью, но тут же вернулся, ведя за собой… Магн!

— Вот это да! — переглянулись ребята. Еще бы! Сама Магн захотела спеть с ними. У Ханса затряслись руки. Только бы не облажаться, только бы…

Магн — в всегдашней своей серой хламиде поверх джинсов — подошла к микрофону, оглянулась…

— Чего играть-то? — тронув струну, тихо спросил Нильс.

— Что-нибудь торжественное и грозное.

— «Чилдрен оф Бодом» подойдет?

— Играйте!

Нильс взглянул на остальных:

— «Бодом Бич Террор», наверное, ей подойдет.

— В самый раз, — улыбнулась за ударной установкой Стигне. — Сами заодно потренируемся, а то неделю уже эту вещицу учим… Ну, три-четыре…

Стигне стукнула палочками… В унисон взвыли гитары…

Шум штормовой волны и вой ветра, скрежет черных ветвей в колдовском лесу, стенания и плач, яростный звон мечей и гордые крики радости — все смешалось в нарастающем вале музыки. Потрясенный бородач, восхищенно качнув головой, повалился в кресло. А музыка все нарастала, становилась изысканней, громче. Мощное уханье бас-гитары, скрежет и громовые раскаты ударных сливались вместе, подобно тому как бегущие с гор ручьи сливаются в грозный поток, сметающий на своем пути все преграды! Вот, казалось, накал страстей уже достиг своего пика… Ухнули ударные! Громыхнул бас! Раненым волком взвыла гитара Нильса…

И в этот момент Магн запела. В голосе ее — то хрипящем, то взлетающем к невиданным высотам — слышались отголоски давно позабытых молитв и пронзительная надежда.

Мир до неба,

Небо до тверди,

Земля под небом,

Сила в каждом!

Пела Магн на древнем языке Ирландии — изумрудного острова посреди бурного моря.

Я ветер на море,

Я волна в океане,

Я грохот моря,

Я капля росы…

Я свирепый вихрь!

Вытянув руки вперед, Магн подняла голову; синие пылающее глаза ее смотрели куда-то вдаль, и стены вовсе не были ей преградой. Допев последнюю строчку, девушка перешла на речитатив:

О, люди, что стремитесь к власти,

За девять волн зеленоплечих, грозных,

Не отойдете вы без покровительства богов могучих,

Пусть разрешится спор! Пусть грянет битва!

Приди, приди же, о могучий воин!

Пусть разрешиться спор! Пусть грянет битва!

Магн упала на колени, закрыв лицо руками. Резко оборвалась музыка, лишь застывшая на одной ноте струна еще долго звенела в наступившей тишине, постепенно затихая. Ребята и пришедший в себя бородач бросились к девушке… Та подняла к ним измученное, но улыбающееся лицо:

— Он услышал меня. Он скоро придет! Надо только чуть-чуть подождать.

— Кто? Кто придет?

— Тот, кто может…

Хельги-ярл широко распахнул глаза и вздрогнул. Опять вернулся тот давний сон! Белый потолок, провода, какие-то блестящие штуки. И он сам, недвижно лежащий на койке. Зачем?

Сбросив с себя одеяло, ярл неожиданно легко вскочил на ноги… и почувствовал от этого какую-то не совсем понятную гордость… Ах, да! Он же лежал здесь уже несколько месяцев! Он? Он… Он — кто? Хельги-ярл, прозванный Вещим Олегом, или… или русский музыкант Игорь Акимцев, ввергнутый в неподвижность после схватки с друидом? И то и другое… «Шизофрения», — насмешливо вспыхнуло в мозгу чужое слово. Разобраться бы во всем получше, да некогда. Времени не так уж и много… Не так уж и много — для чего? Как для чего? Для решающей схватки с друидом! Он где-то здесь, Черный друид Форгайл Коэл, возмечтавший о власти над миром, иначе… иначе не было б здесь ярла. Иначе б не позвала его Магн, и тот, кто… Тот, кто может.