— Ну, мама…

— Я кому говорю? Иначе никаких игрушек!

— Ладно… так и быть…

На втором этаже, в гостиной, у празднично накрытого стола их уже ждала улыбающаяся хозяйка. Розовые волосы ее смешно кудрявились, рука нервно сжимала вилку.

— Прошу, садитесь… Отведайте яств. А Вэлмор уже отужинал, ну, вы же знаете, он не совсем здоров и все такое…

Маленький Димка наелся быстро. Собственно, на столе и не было каких-то особых закусок — лишь две бутылки немецкого вина да огромных размеров торт, на который и накинулся мальчик.

— Вкусно? — участливо поинтересовалась госпожа Херредаг.

— Угу…

— Кушай, кушай, малыш. Хочешь еще?

— Не, наелся…

— Тогда иди поиграй. Вэлмор покажет тебе игрушки… Вэлмор!

Из смежной комнаты на зов тут же явился воспитанник — красивый подтянутый юноша, посмотришь — не скажешь, что у него не все дома.

Посмотрел на Димку, улыбнулся, протянув руку. Бросив недоеденный торт, мальчуган подбежал к нему:

— Ты и есть Вэлмор? Покажешь мне железную дорогу?

— Дима, он не понимает по-русски.

Велимор улыбнулся. Вот уж он-то как раз хорошо понимал по-русски… вернее, по-древнерусски… Выйдя из гостиной, подмигнул Димке:

— Идем?

— О, да ты все понимаешь! Здорово. Будем вместе играть? А куда мы идем? У вас на первом этаже детская? Ой, в подвале, что ли?

— Как работа? — подливая гостье вина, поинтересовался друид.

— Спасибо, все хорошо, госпожа Херредаг.

— Нравится в клинике?

— Ну да, врать не стану.

— Покажете мне ее?

— К сожалению, туда не пускают посторонних.

— А если очень постараться?

— Нет, вряд ли. Доктор Норденшельд такой строгий…

— Но все же тебе придется туда поехать.

Марина удивленно вскинула глаза — и вздрогнула, увидев прямо пред собой искаженное лютой злобой лицо хозяйки.

— Что… Что вы делаете, госпожа Херредаг! — Марина закричала от боли, когда, выпрыгнув из-за стола, старуха ловко заломила ей руку за спину.

— Молчи, тварь! — прошипела она, ударив женщину кулаком в живот. Марина задохнулась, на глазах ее выступили слезы. Она все еще никак не могла понять — что происходит? С чего вдруг эта милая смешная старушка обратилась в злобную фурию? Слабая догадка промелькнула в ее голове, когда неожиданно оказавшаяся чрезвычайно сильной старуха связывала ей руки бельевой веревкой. Сумасшедшая! Ну да — сумасшедшая! Недаром во всем поведении госпожи Херредаг наблюдалась какая-то странность. И этот ее воспитанник, Вэлмор, он ведь тоже того… с присвистом. Да, это многое объясняет… И уж она-то, с медицинским-то образованием, могла бы давно догадаться. Видно, наступил момент обострения, у сумасшедших такое бывает. Главное — ни в чем не перечить и воспользоваться любой возможностью, чтобы вырваться из лап психов. Зачем, зачем она взяла с собой Димку? Вот дура… Он ведь пошел с Вэлмором…

— Где мой сын?

— А мы к нему и идем, — гнусно улыбнулась старуха…

Связанный Димка, плача, валялся в подвале рядом с какой-то стонущей девушкой. Над ними альбатросом нарезал круги свихнувшийся Вэлмор. Увидев вошедших, он как-то странно взглянул на Марину и глубоко поклонился хозяйке. Ну, натуральнейшие психопаты — оба.

— Держи Камень, Велимор, — вытащив из кармана сияющий изумрудный кристалл, бабка протянула его подростку. Потянуло холодом.

Старуха простерла вперед руки и ухмыльнулась:

— Вяжи, чтоб потом не возиться.

Марина недоуменно посмотрела на них. Неужели психи сейчас сами себя свяжут?

Связанная старуха обернулась к ней и посмотрела прямо в глаза… Марина отшатнулась — она вдруг словно заглянула в могилу.

— В глаза, — тихо сказал друид. — Смотри мне прямо в глаза, тварь… Вэлмор, поднеси ближе Камень… Еще ближе… Еще! Так…

Вспыхнул яркий неземной свет, и гнусная старуха без памяти повалилась на пол. Тихо заскулил Димка…

— Закрой их и никому не давай ключ, — строго наказала Велимору медсестра Марина. — Жди до утра. Утром расправишься с ними со всеми. Потом будешь ждать меня у водопада. Всю ночь — бди. Можешь отлучиться, только если увидишь отступницу Магн, она, кажется, поет песни в Черном лесу вместе с такими же придурками, как наш Ханс. Ты почувствуешь Магн сразу. И выследишь, где она живет… Все понял?

Юноша с благоговением поклонился:

— О да, мой друид! Ханс говорил, как раз сегодня концерт.

В ответ ему медсестра лишь сверкнула черными колдовскими глазами.

Таксист Аксель недоуменно обернулся к странному пассажиру. Переспросил:

— То есть как это — прямо?

— Да так, — пожал плечами тот и неожиданно заговорщически подмигнул: — Понимаешь, у меня есть девушка, музыкантша, я б поискал ее, но не знаю где.

— Музыкантша? — исподлобья оглядывая пассажира, протянул Аксель. — Она что, поет, играет, пляшет?

— Поет.

— А что поет? Джаз, рок, попсу?

— Гм… Скорее, рок. И самый тяжелый. Тот, что называют «блэк».

— А, так она из этих? — Таксист неожиданно засмеялся. — Тогда я, кажется, знаю, где стоит ее поискать — либо в Черном лесу, либо на хуторе «новых хиппи».

— А что, в Черном лесу сегодня концерт?

— Да, наверное… Правда, нам быстрей через хутор. А если уж там нет, то прямиком в лес.

— Отлично! — Хлопнув в ладоши, странный пассажир откинулся на спинку сиденья.

Инспектор Плеске задержался на работе дольше всех, даже дольше, чем комиссар, который вообще-то уходил поздно, но вот сегодня, надев праздничный темный костюм — чем несказанно удивил весь коллектив комиссариата, — поехал в Тронхейм на день рождения к племяннице. Попрощавшись со стариком, Ньерд уселся за стол перед компьютером. Никак не давал ему покоя истерзанный труп… впрочем, не только ему — всему отделу. Даже комиссар, уезжая, наказал немедленно звонить, если по делу появится что-нибудь новенькое… Да уж, появится тут что-нибудь, как же!

Опрошены уже, казалось бы, все, кто хоть что-нибудь мог сказать. И лыжники, и водители рейсовых автобусов, и «новые хиппи». Их разрозненные сведения ну никак не хотели укладываться хоть в какую-то схему, никак… Может быть, допросить еще раз? Инспектор чувствовал: что-то ускользнуло от него и коллег, что-то еле уловимое, какая-то не совсем бросающаяся в глаза странность. Откуда мог появиться убийца? Или убийцы? Мог (могли) приехать на машине… однако никакой незнакомой машины водители там не встречали — а ведь дорога одна, и по вечерам довольно пустынная. Сам вон так и просидел бы тогда в сугробе, если б не та странная девушка, Магн. Магн… Странная? А почему она показалась странной? Что в ней такого необычного, кроме босых ног и длинного балахона? И то и другое вполне укладывается в привычные атрибуты хиппи. Только вот почему босая — зимой? Странно… А что еще странного произошло в городе и округе за последнее время? Ньерд потянулся к клавишам: