Теперь стали танцевать все пассажиры из машины Стэнли, в паре или нет, неважно. Они вышли на проезжую часть и начали извиваться под пьянящий ритм. Здесь не имеет значения, какие именно па ты выделываешь, — музыка наполняет тебя водоворотом жизненной энергии. Некоторые размахивали руками или перепрыгивали с одной ноги на другую. Один мужчина вышагивал кругами, высоко поднимая ноги, словно находился в марширующем оркестре. Другой слишком быстро танцевал твист и потерял равновесие. Все отпустили тормоза и танцевали так, словно никого вокруг больше не было. Танцевали так, словно вытанцовывали свою радость.

Партнерша Бена вскинула обе руки, запрокинула голову и застонала. Вся улица на мгновение представилась совершенно безумной, но это было счастливое сумасшествие, так что давай-ка танцевать, забыв на время обо всем остальном!

Бен распростер руки в стороны и начал вращаться, словно дервиш. Вращение его для этого бешеного ритма было слишком медленным, но, поскольку его телу это нравилось, он так и продолжал.

Прежде чем закрыть глаза, чтобы еще глубже погрузиться в музыку, Бен мельком заметил Стэнли, который стоял на крыльце и наблюдал за всеми с широкой улыбкой. В одной руке он держал бутылку, в другой — бумажный стаканчик, причем и та и другой были пусты. Он раскачивался в такт музыке из стороны в сторону, что твой маятник. Танец Стэнли. Танцует Ангел Смерти, дамы и господа.

Закрыв глаза, Бен продолжал вращаться. И вскоре с кем-то столкнулся. Прежде чем открыть глаза, Бен уловил запах, и тот был настолько ему знаком, так напоминал о чем-то важном, но ускользающем от сознания, что он продолжал держать глаза закрытыми, чтобы сосредоточиться на этом запахе и выяснить, что же это такое.

— Да это же фула! — непроизвольно воскликнул он, когда накатило узнавание.

«Фула» — блюдо из фасоли, которое едят на Ближнем Востоке на завтрак, потому что оно вкусно, питательно и очень дешево: фасоль, чеснок, оливковое масло, петрушка и лук. Кто бы сейчас перед ним ни стоял, к его дыханию несомненно примешивался запах недавно съеденной фулы. Прежде чем открыть глаза и увидеть, кто это, Бен успел вспомнить, когда он в последний раз готовил это блюдо.

Это было его первое свидание с Фатер Ландис. Он пригласил ее к себе домой, чтобы приготовить для нее обед. До этого они несколько раз встречались по вечерам в публичной библиотеке. Она сидела в одиночестве, окруженная книгами о Египте. Среди них был и большой фолиант о ближневосточной кухне. Она готовила программу по египетскому искусству и культуре для своих учеников седьмого класса. Бена, наблюдавшего за ней издали, привлекали и ее внешность, и тот факт, что эта симпатичная женщина читает книги по ближневосточной кухне.

Собравшись с духом, он подошел и спросил, любит ли она фулу? Она посмотрела ему прямо в глаза и спросила: «Люблю ли я хулу? О чем таком вы толкуете?» Он указал на поваренную книгу и сказал, что имел в виду фулу. Каждый, кто интересовался ближневосточной кухней, не мог не знать о фуле. В том регионе она является таким же повсеместным блюдом, как хот-доги в Америке или шницели в Австрии.

Когда выражение лица у Фатер сменилось с вежливого на настороженное, Бену удалось усыпить ее бдительность, рассказав, как он впервые попробовал это блюдо в одной харчевне в старом квартале Александрии. Она спросила, зачем он туда ездил. Бен сказал, что причиной была его любовь к «Александрийскому квартету» Лоуренса Даррелла.[28]Закончив книгу, он точно знал, что ему надо туда поехать, увидеть этот город и испытать на себе его очарование. Особенно его привлекала знаменитая новая александрийская библиотека, в здании, похожем на огромную летающую тарелку. Так совпало, что Фатер только что читала об этой библиотеке и внимательно рассматривала ее фотографии. Потом она пригласила его присесть рядом с ней.

Так что, стряпая для нее в первый раз, Бен решил в качестве главного блюда приготовить фулу. Перед ее приходом он трижды проверял еду на вкус — лишний раз убедиться, что вышло безупречно.

Тронутая его вниманием, Фатер попробовала фасоль. Лицо у нее слегка перекосило от отвращения. Увидев это, Бен запаниковал и сказал, чтобы она выплюнула немедленно, выплюнула, но куда? Выплюнуть ей было некуда, кроме как в собственную руку. У Фатер были хорошие манеры, и она как-то умудрилась проглотить теплую фасоль.

Бен был настолько потрясен и смущен ее реакцией, что остальной обед пошел насмарку. Он так тщательно все обдумал, но в конце концов оказалось, что лучше бы ему было заказать пиццу, потому что все, что он подавал после фулы, было либо пережарено, либо недоварено, либо просто не очень вкусно. Обед этот был настоящим бедствием, и оба они это понимали. Когда он кончился и никто из них не съел даже по шоколадному пирожному, у которого был чересчур сильный привкус эспрессо (ингредиента, который он тайно добавил в рецепт), они положили ложки, старательно избегая смотреть друг другу в глаза. Бен уже много лет занимался поварским искусством, и никогда еще ему не доводилось потерпеть столь сокрушительное фиаско.

Фатер встала из-за стола. Он подумал, что она направится в туалет. Или нет, она уходит! Как мне ее остановить? Что мне делать?

Вместо этого высокая женщина обошла стол и встала прямо у Бена за спиной. Она положила обе руки ему на макушку. Наклонившись, поцеловала одну из них. Она сделала это так, потому что у нее не хватило духу поцеловать его напрямую. «Спасибо за то, что ты все это приготовил», — сказала она и вышла из комнаты.

Бен взял десертную ложку и стал покачивать ею вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, зажав ее между пальцами. Этот ниоткуда взявшийся поцелуй, а потом и ее «спасибо» лишили его последних сил. Как ему удержать ее здесь? Что он может сделать, что заставило бы ее остаться и увидеть, что он не такой уж безнадежно плохой повар?

Ему не было нужды беспокоиться. Фатер стояла перед зеркалом в ванной, уперев руки в бока и строго глядя на свое отражение. Вот почему она ушла из-за стола после своего поцелуя. Она слишком растрогалась и не хотела, чтобы он увидел ее плачущей, если дойдет до этого. Ни один мужчина прежде не предпринимал ради нее таких усилий. Более того, это произошло на первом свидании, когда они еще толком не знали друг друга. Как прекрасен был хотя бы один салат! А эта явная забота, которую он выказал, чтобы украсить стол, начиная от цветов и кончая тем, как каждое из блюд выглядело на тарелке.

Что это за парень? Ведь поехал в Египет только потому, что ему понравилась книга! Фатер не знала никого, кто был бы способен на такие необыкновенные поступки, ни среди мужчин, ни среди женщин. Он приготовил эту невкусную фулу просто потому, что хотел, чтобы она ее попробовала. И потом, это нежное, неуверенное выражение на его лице, когда он принес блюдо с фасолью и сказал, что это такое. Как можно достигнуть такого уровня взаимопонимания на первом свидании? Его поступки были такими же добрыми, как и его глаза. Что же ей теперь делать? Как сумеет она сказать ему, что он уже трижды завоевал ее сердце еще до того, как они попробовали те горькие шоколадные пирожные?