– Вообще-то, помнится, это были старые солдаты, – смеялась я. – А ты откуда про них знаешь?

– У нас, у девчонок, свои секреты, – сострил Том, и они с Джонатаном гортанно засмеялись. Вот идиоты.

Это выглядело вызывающе и странно, меня пугал настрой парней, каждый сейчас играл во что-то свое, каждый, кроме меня. Я никогда бы не смогла держать лицо при такой напряженной обстановке. И все же самое главное, что меня интересовало было настолько очевидным, что я не могла игнорировать эти вопросы и повторяла про себя: «Почему Коул в нашей квартире? Почему он так внимательно и сосредоточенно смотрит на меня, изучает? Или просто пришел посмотреть, сломалась ли я после его признания?»

Нет, не сломалась, хотя и согласилась со словами Надежды, которая когда-то в прошлой жизни предупреждала, что Джонатан разрушит меня, а потом станцует победный танец на костях.

Я дорезала сыр и поставила его в центр стола, где том уже расставлял бокалы под вино. Коул молча наблюдал за нами, чему-то усмехаясь исподтишка.

– Так как тебе фильм? – внезапно спросил он. Я старалась ровно разложить кусочки ветчины на тарелку, поглядывая на Страуда.

– Я… – я запнулась на полуслове, соображая, что ответить. – Я так и не посмотрела его.

– Значит, фильм отпад, – уныло усмехнулся парень. – Кассовые сборы ошеломительные.

Неприкрытый сарказм и скользкость вопроса должны были вывести кого-то из нас из равновесия, но мы с Томом лишь пожали плечами, чем, кажется, разозлили дорогого гостя, судя по тому, как сжались его губы и стали раздуваться крылья носа.

– Я думаю, от меня это вряд ли зависит. Играешь ты просто отлично, – поставив тарелку на стол, я присела напротив него. – Публика тебя любит, критики тоже. Так что незачем переживать.

Я взяла кусочек сыра, откусила и встретилась с его взглядом, который говорил красноречивее любых слов и опустила взгляд на руки. Джонатан промолчал, а Том разлил вино и предложил выпить за мою новую работу и машину.

– Настя Шумахер, – озадаченно произнес Коул после глотка вина. – Хорошо звучит. А ты хоть знаешь, что в Англии всех водителей тянет налево?

Он отставил бокал и улыбнулся своей шутке.

– Я знаю, что в Англии левостороннее движение. Да, и замуж за Шумахера меня никто не приглашал, – так же иронично ответила я.

Наша словесная игра радовала Тома, он, прищурившись, попивал вино и улыбался, просто светился от того, что мы, словно кактусы, выпускаем друг перед другом с Коулом свои колючки. Казалось, что только он здесь чувствует себя, как дома. Хотя это и был его дом.

– И тебя не пугают машины, которые будут тебя обгонять и подрезать? – продолжал Натан.

– Пока не знаю. Весь мой опыт вождения – это поездка на мотоцикле до ближайшего кювета,– усмехнулась я и сделала глоток вина.

Том и Коул тоже посмеялись, вероятно, вспоминая историю, которую я им рассказывала.

– Милая, – обратился ко мне Том, обнимая за плечи. – Натан просто боится, что в этом деле ты превзойдешь его.

На что Коул уныло усмехнулся, и, взглянув мимолетно на меня, ответил с сарказмом моему парню:

– Зато теперь мне есть с кем устроить гонки и выяснить, кто из нас более неудачливый водитель.

Этот ответ не понравился Страуду, ему не нравилось все, что имело виды на его собственность. А меня он причислял к ней, как мне начинало казаться в последнее время. Скорее всего, он заметил все эти взгляды, он не был глуп, поэтому придвинулся ближе ко мне, обозначая свои права, обнял и стал шептать какие-то гадости.

– Я хочу тебя… – говорил он мне на ухо. – Хочу, чтобы ты меня отблагодарила за машину, была податливой и делала все. Я хочу целовать тебя… везде…

И пока он шептал об этом, я медленно и верно краснела, начиная от корней волос, чувствуя жар на щеках и стыд перед Коулом. Мне даже в голову не приходило, что Том может так отвратительно себя вести в присутствии своего друга, с которым их связывало так много всего. Наверное, он все еще переживал за то, что мне нравился Джонатан. Да и кому он не нравился? Любая на моем месте бы думала о том, что перед ней сидит герой ночных грез женского населения планеты, которому хочется нравится вопреки всему.

Для меня же это была особенная пытка, после всех его сообщений, в которых он раскаивался за свои признания и поведение. В которых он говорил, что таким подозрительным его вынуждает быть работа, что он с удовольствием доверялся бы каждому встречному, но практика показывала, что все, что людям нужно от него – это либо его лицо, которое можно выгодно продать, либо его деньги, которые все знают, как вложить в нужный проект.

Я честно старалась удалять их первое время, но не могла не читать. А потом стала даже ждать их, с какой-то мазохистской жадностью читала, отправляла на почту и стирала из чата. Он открывался, говорил о себе, о семье, о людях, которые его окружают, о проектах, о жизни. Я не знаю, почему он не переставал писать, выплескивая свои переживания в сообщениях в мессенджере. Они приходили с незнакомого номера, но неизменно были подписаны простым «not hanny», чем просто разбивали мою выдержку вдребезги.

Что нельзя было сказать о его выдержке, парень выглядел невозмутимо на первый взгляд. Он не реагировал на провокации Тома, хотя, кажется, мышцы на лице готовы были исказить красивое лицо. И все же, в ответ на это гадкое поведение моего парня, он всего лишь спокойно достал пачку сигарет из кармана, встал из-за стола и подошел к окну, приоткрыв его. Прикурил сигарету, развернулся к нам лицом и улыбнулся одной из своих обворожительных и натренированных ухмылок.

– Пригласишь прокатиться, когда решишь, что готова сесть за руль?

– Да, – только и ответила я, поражаясь его спокойствию, которого у меня не было.

Страуд поцеловал меня в щеку

– Я на секундочку, – он встал из-за стола и сжал мое плечо. – Мне нужно в ванную.

И вот тут я запаниковала, потому что понимала, что остаюсь с ним наедине, где ни укрыться, ни схватиться за удобного Тома, ни малодушно сбежать. Наверное, именно этого и хотел Страуд, хотел тоже проверить, развести, поиздеваться. Они оба вели эту игру, в которой я не хотела участвовать, но было поздно отступать. Тройничок никогда не привлекал меня своей экстравагантностью, потому что не только один из участников оставался несчастным, ими оставались все.

Не успел мой парень скрыться за стеклянной перегородкой кухни, как наши взгляды столкнулись, разрушая все на своем пути, и я подумала, что сейчас задохнусь, просто не смогу перенести тех чувств, которые полыхали в его взгляде.

– Почему ты молчала? – выдыхая плотной тягучей струей дым из легких и теряя мой взгляд в туманности этого облака, спросил он.

– Что? – не поняла я.

– Почему ты не отвечала на сообщения? Тебе нравится играть со мной? – он был серьезен, и он знал, что я их читала.