— Да он же просто плейбой, — возразил Дэвис. — А этот Йоркшир? Он становится известен.

Я кивнул.

— Оуэн Клифф Йоркшир превращается в крупную фигуру.

— Что вы имеете в виду?

Мне было больно. До сих пор я почти не замечал утомления и боли. Победа сейчас, плата потом.

— Мания величия, — сказал я. — Йоркшир на самом краю. У него непредсказуемый нрав и неконтролируемое желание стать магнатом. Я назвал это манией, потому что он возвеличивает себя совершенно нездоровым образом. Он построил офисное здание для большого предприятия — оно почти пустует, прежде чем создал само производство. Он сдвинулся на рекламе — устраивает в понедельник прием для половины Ливерпуля. У него есть план — есть желание — подгрести под себя все производство конских кормов. Он нанял по меньшей мере двух телохранителей, которые по его приказу способны убить, потому что Йоркшир боится покушений со стороны конкурентов... А это уже паранойя.

Я помолчал, потом сказал:

— Трудно описать впечатление, которое он производит. Половину времени он разговаривает разумно, а потом вы видите, что он может просто избавиться от любого, кто стоит у него на пути. И он отчаянно... отчаянно... хочет спасти репутацию Эллиса Квинта.

— Почему? — медленно спросил Арчи.

— Потому что он потратил колоссальную сумму на рекламную кампанию с Эллисом в главной роли, и, если Эллис будет признан виновным в том, что отрубил лошади ногу, эту рекламу нельзя будет показать.

— Но несколько рекламных роликов не могут стоить так дорого, — возразил Арчи.

— Если у человека мания величия, он не ограничится недорогими роликами. Он привлечет к этому самую престижную и дорогую фирму — в данном случае это «Интрамайнд имейджинг» из Манчестера — и отправится в кругосветное путешествие.

Непослушными пальцами я вытащил из сумки фотокопию списка из папки Квинта.

— Это список ипподромов, на которых они снимали рекламу. На каждом — ролик на тридцать секунд. Расходы просто феноменальные.

Арчи изучил список, ничего не понял и передал его Чарльзу, который прочел вслух:

— Флемингтон, Гермистон, Ша Тин, Черчхилл-Даунс, Вудбайн, Лонгшамп, К.Л., Фуху... Всего пятнадцать.

Арчи выглядел растерянным.

— На Флемингтоне, — сказал я, — в Австралии происходят скачки на Кубок Мельбурна. Гермистон — рядом с Йоханнесбургом. Ша Тин — в Гонконге.

На Черхилл-Даунс проходит Кентуккийское дерби. К.Л. — это Куала-Лумпур в Малайзии. Вудбайн — в Канаде, Лонгшамп — в Париже, Фуху — в Токио.

Они все поняли.

— Мне сказали, что это блестящие ролики, и сам Эллис не меньше Йоркшира хочет, чтобы их показали.

— Вы их видели? — спросил Дэвис.

Я объяснил насчет кассет «ВЕТАСАМ».

— Сделать эти кассеты само по себе дело ужасно дорогое, а чтобы посмотреть их, нужно специальное оборудование, которого я в «Топлайн фудс» не нашел, так что я их не видел.

Норман Пиктон, со своим полицейским складом ума, спросил:

— Где вы видели эти кассеты? Откуда вы взяли список ипподромов?

— В офисе «Топлайн фудс», — без выражения сказал я.

Он пристально оглядел меня.

— Моя машина осталась во Фродшеме, — сказал я ему. — Не могли бы вы послать своих ребят найти ее?

Я дал ему регистрационный номер, который он записал.

— Почему вы ее бросили? — спросил он.

— Ну... Я вовремя сбежал.

Хотя я и пытался сказать это легко, суровая реальность, стоявшая за этими словами, дошла до них.

— Ладно, — вздохнул я. — Я забрался во владения Йоркшира. Он меня там обнаружил. Это давало ему возможность избавиться от человека, который мог отправить Эллиса за решетку. Я принимал в расчет такую возможность, когда шел туда, но, как и вы, я хотел узнать, что же вызвало такие неприятности вокруг этого дела. А это миллионы, потраченные на рекламу. Сначала, несколько месяцев назад. Йоркшир и Эллис хотели не убить меня, а только дискредитировать до такой степени, чтобы никакие мои показания не заставили суд признать Эллиса виновным. Они воспользовались одним из директоров «Топлайн фудс», лордом Тилпитом, поскольку он владелец «Памп». Они убедили Тилпита, что Эллис невиновен и что «Памп» надо всего лишь справиться со мной.

Не думаю, что Тилпит верил в виновность Эллиса до сегодняшнего дня. И не думаю, что «Памп» скажет против меня еще хоть слово. — Я коротко улыбнулся. — Эллис обманул лорда Тилпита и самого Оуэна Йоркшира.

— Каким образом, Сид? — спросил Дэвис.

— Я думаю, что Йоркшир слишком верил в Эллиса. Эллис ослепляет людей. Знакомство с Эллисом для Йоркшира было ступенькой вверх. Сегодня они вместе решили... ну... убрать меня с дороги. Йоркшир мог бы сделать это сам в приступе ярости. Эллис остановил его, предоставив возможность сделать это телохранителям... но я сбежал. Теперь Йоркшир знает, что Эллис виновен, но ему все равно. Его заботит только, сможет ли он показать эту свою блистательную рекламную кампанию и стать королем кормов. И, конечно, речь не только о конских кормах. Это первый шаг. Речь идет о том, чтобы стать шишкой: отхватить изрядный кусок власти, запросто приглашать мэров в гости.

Если Йоркшира не остановить, то вы увидите, что он манипулирует не только «Памп». Он из тех людей, которые делают политическую кухню.

— И как мы его остановим?

Я осторожно повернулся в кресле и отпил бренди.

— Возможно, я могу дать вам инструменты для этого.

— Какие инструменты?

— Его секретные файлы. Его финансовые маневры. Долги. Полагаю, что взятки. Заключенные сделки. Ты — мне, я — тебе. Свидетельства давления.

Детали его отношений с Эллисом и все его дела с Тилпитом. Я дам вам эти файлы, оттуда вы это все и извлечете.

— Но где эти файлы? — прямо спросил Арчи.

— В моем компьютере в Лондоне.

Я объяснил им насчет перекачки данных по сети и что нужно будет взломать пароль. Я не мог решить — то ли они рады тому, что я сделал, то ли ужасаются. Скорее и того, и другого понемногу.

Чарльз выглядел потрясенным больше всех. Арчи — меньше.

— Если я вас попрошу, — сказал Арчи, — вы будете еще работать со мной?

Я посмотрел в его понимающие глаза, улыбнулся и кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

Я поехал домой в Эйнсфорд вместе с Чарльзом. Вечер в доме Арчи тянулся долго. Арчи, Дэвис, Норман и Чарльз хотели знать все подробности, которые, как я обнаружил, так же непереносимо описывать, как н переживать. Многое я пропустил.

Я не рассказал им о развлечениях Эллиса с моими руками. Я не знал, как объяснить им, что для жокея руки — это основа его существования... основа его умения. Ты узнаешь лошадь по натяжению поводьев, прислушиваешься к сигналам, понимаешь вибрации, говоришь с лошадью посредством рук. Эллис больше, чем кто другой, понимал, что означала для меня потеря руки, и в тот день он обрушил на меня самую жестокую кару за то, что я, как он считал, пытался лишить его славы, всеобщей любви.