— Ты скучаешь по ней? — осторожно спросила я.

Его сорвавшийся, словно помимо воли, тяжелый вздох был красноречивее всякого ответа.

— Я дал себе слово забыть Гиту, — признался он наконец. — Думал, так будет лучше. Зачем мне губить ее? Со временем забудется, что она спала со мной, а потом можно будет подыскать ей подходящего супруга. Скучал ли я по ней? Да я был готов выть по-волчьи, так мне ее недоставало. И все же… Знаешь, Риган, я ведь послал ей приглашение на свадьбу. Она моя подопечная, и я решил, будет неплохо, если вытащу ее из болот в Норидж. Пусть, думаю, развлечется.

— Вряд ли ей пришлось по душе такое предложение, — заметила я.

Плечи Эдгара вдруг поникли, и он спрятал лицо в ладонях.

— Это наваждение какое-то… Мне хоть бы увидеть ее.

— Ты встретишься с ней еще не раз. Ты ее опекун. Но приглашать на венчание, да еще после всего… По мне — это жестоко, Эдгар.

Но невольно я погладила его по плечу.

— Я и не думала, что ты страдаешь. Но человек должен не ропща принимать все, что случается по воле Божьей.

— Зачем же тогда Господь позволил мне сначала встретиться с Бэртрадой, а затем, как болезнь, вселил в меня любовь к Гите?

— Пути Господни неисповедимы.

— Аминь! — сказал он зло, будто огрызнулся.

Я даже отшатнулась. И Эдгар заметил это. Он всегда был очень чутким. Поймал мою руку, сжал, словно извиняясь.

Этой ночью я долго не могла уснуть. Странные мысли лезли в голову — и это мне, женщине, решившей удалиться от мира. А думала я, отчего не родилась красивой, серебристой и легкой, как Гита Вейк? Тогда бы и Эдгар смотрел на меня иначе. Но смогла бы я, как Гита, забыть обо всем ради его любви?

И вдруг осознала, что понимаю ее. И не только понимаю, но и завидую — этой обесчещенной, брошенной, но любимой женщине.

* * *

Утром все вчерашние размышления уже не казались существенными. Вокруг все улыбались, все были нарядны и оживлены. Я шутила со служанками, помогавшими мне одеться.

Я всегда любила хорошую одежду. Она придает женщине уверенность в себе, улучшает ее настроение. И я хотела в свой последний выход к знати выглядеть как настоящая дама, а не простая сельская госпожа.

По нормандской моде женщины носили узкие, туго шнурованные платья — блио, — подчеркивающие каждый изгиб тела. Священники считали подобное одеяние дьявольским соблазном, вводящим мужчин в искушение. Но чем больше они громили блио в своих проповедях, тем с большим желанием носили их модницы. Признаюсь, я тоже находила узкие блио элегантными и вызывающими. Особенно если у дамы фигура, которую не стыдно подчеркнуть. Однако я уже была немолодой женщиной, мне перевалило за тридцать зим, и если даже в молодости я не отличалась особой грацией, то сейчас мое тело еще более потеряло форму, располнело. Поэтому я решила одеться по местной саксонской традиции, в прямого покроя тунику, складки которой скроют недостатки фигуры. Но чтобы моя туника была обязательно роскошной, ибо я уверена, что если юность красит и простенькая юбчонка, то в зрелости женщина выглядит тем лучше, чем дороже.

Итак, мой последний светский наряд состоял из верхней туники, доходившей лишь до голеней и пошитой из настоящего бархата темно-красного цвета с богатой вышивкой на плечах и по подолу. Под нее я решила надеть другую, более длинную, из легкого фландрского сукна цвета морской волны, тоже с вышивкой по подолу. На ногах шнурованные башмачки, подчеркивающие ступню, ибо ноги у меня маленькие и сохранившие изящную форму. Волосы я уложила низким узлом, а сверху накинула расшитую серебром широкую шаль, завязав ее на саксонский манер: облегая голову и щеки, она мягкими складками обвивалась вокруг шеи, а ее широкие края забрасывались за спину. Вокруг головы тонкий чеканный обруч, а на запястьях браслеты с голубым эмалевым рисунком.

В таком виде мне было не стыдно предстать перед титулованной английской знатью. Я выглядела как родовитая английская леди и осталась довольна, когда заметила, что среди прибывших на свадьбу нормандских дам многие одеты куда проще, хоть и в модные блио со шнуровкой.

Со многими из гостей я встретилась на паперти собора Святой Троицы, где должно было происходить венчание. Жены Глочестера и Стефана Мортэна весьма приветливо поздоровались со мной. А граф Глочестер даже учтиво передал мне приветствие от моей госпожи леди Матильды. И тут же справился о моем брате. Я ответила, что не имею о нем вестей, но не удержалась и полюбопытствовала, чем неугомонный Гай вызвал немилость короля Генриха? Улыбка Глочестера стала несколько натянутой.

— Разве в Норфолке неизвестно об этом? Что ж, это и к лучшему. Гай же… Он оскорбил одного из членов королевской семьи.

Я задумалась. По тому, что Глочестер спросил о Гае после слов о Матильде, я стала догадываться — это как-то связано с ней… или с ее супругом. Стоило бы расспросить, но тут раздались крики, зазвучали трубы и я была отвлечена видом показавшегося на соборной площади кортежа Бэртрады.

Это было красивое зрелище. Нарядные рыцари, пажи, герольды, все на великолепных лошадях под вышитыми чепраками с позолоченными кистями и бахромой, ярко выкрашенные паланкины для дам. Сама невеста, презрев паланкин, ехала на красивой рыжей кобыле. Слева от нее гарцевал светловолосый худощавый мужчина, некто Гуго Бигод, начальник охраны принцессы, а слева ехал ее брат, граф Корнуолл, обладатель рыжей шевелюры, присущей всем потомкам Завоевателя. На Бэртраду я смотрела с особым вниманием. Выглядела она довольной и счастливой, как положено невесте в день свадьбы. Но это довольство объяснялось еще и тем, что к ней устремлялись все взоры — Бэртрада всегда была тщеславной.

Я отыскала взглядом Эдгара. В роскошном одеянии темного бархата с золотым шитьем, в графской короне, высокий, статный, величавый — он смотрелся истинным лордом. И он улыбался. Мне трудно было понять — простое ли это умение держаться или откровенная радость. Если бы только я не видела его вчера таким удрученным… Хотя Бэртрада могла заставить просиять любого мужчину. С каким достоинством она держалась! Как легко соскользнула с седла, с каким изяществом поклонилась жениху. Правда, вышла некая заминка. Я не поняла, в чем дело, но слышала, как Мод, стоявшая немного впереди меня, сказала своему мужу:

— Взгляни, Стефан, этот выскочка Бигод не удержался, чтобы не оказать Бэрт услуги, сняв ее с лошади. И как он глядит на Эдгара! Воистину, он бы душу заложил, только бы оказаться на его месте.

— Как граф Норфолкский или как жених принцессы? — с намеком отозвался Стефан.

Невольно я обратила внимание на этого Бигода. В нарядной накидке поверх начищенной кольчуги, худощавый, рослый, с подстриженными ежиком светлыми волосами, остроносый. Начальник охраны принцессы — гм. А взгляд такой, словно готов тут же кинуться на Эдгара. Я подумала, что Эдгару предстоит приложить немало усилий, дабы поставить этого надменного норманна на место.

Однако через миг я и думать о нем забыла. Я увидела в толпе фигуру в знакомом лиловом плаще. Глазам своим не поверила. Гита. Неужели она все-таки решилась приехать? Стоит в толпе спокойная, нарядная, и только бледность выдает ее волнение: щеки почти сливаются со складками шали, покрывающей голову.