— В вашем доме кто-нибудь есть? Домработница или еще кто-то?

— Наша уборщица приходит два раза в неделю, по понедельникам и пятницам.

— То есть как раз сегодня. И во сколько она заканчивает работу?

— Она приходит около девяти и уходит в два.

— Еще кто-то? Может быть, садовник?

— Да, но он всегда приходит в среду после обеда.

— У вас есть собака?

— Нет.

— Как отключить систему сигнализации? Нужен ли мне для этого код?

— Нет, нужно просто нажать на круглую электронную кнопку.

— А твой муж? Где он сегодня?

— Он не рассказывает мне всего, но, насколько я знаю, сегодня он должен быть в Гамбурге на работе. Обычно он возвращается домой около восьми вечера, иногда позже.

— Хорошо. Тогда я пойду за документами сегодня днем.

— Леннард, ты уверен, что это хорошая идея?

— У тебя есть лучше?

Когда они позавтракали, он выставил поднос за дверь, повесил снаружи табличку «Не беспокоить» и взял со стула куртку.

— Я ухожу, буду сегодня вечером.

Он достал из бумажника оставшиеся деньги, чуть больше ста евро.

— Если я не появлюсь здесь в шесть часов вечера и не дам о себе знать, уходи отсюда. Лучше всего уезжай на поезде. Найди человека, который сможет тебе помочь. А потом иди в полицию и расскажи все, что знаешь!

Ева приблизилась к нему вплотную. Она не улыбалась.

— Леннард…

— Да?

— Будь осторожен! И… спасибо!

Ева легко поцеловала его в щеку. Леннард уловил теплый запах ее волос. И прежде чем она заметила, как он покраснел, он уже был за дверью. Милая старушка на ресепшене объяснила ему, как дойти до пункта проката автомобилей. Он выбрал неприметный «форд фиеста» и отправился в Гамбург.

63

Фабьен как раз делала красивый букет для витрины, когда крики с улицы заставили ее отвлечься от работы. За выставленными перед стеклом срезанными цветами, цветочными композициями и горшками с комнатными растениями ей был виден обугленный фасад дома через дорогу, горевшего сегодня ночью. Тротуар и половина улицы были перегорожены. На посту дежурил одинокий пожарный.

Перед домом собралась большая группа молодых людей. Многие — со смуглыми лицами. Они были одеты в спортивные костюмы, на головах — капюшоны, в руках — бейсбольные биты, обрезки железных труб и черенки от лопат. Эти молодые люди и были источником криков. Некоторые из них указывали на противоположную сторону улицы, где был цветочный магазин, и угрожающе размахивали своим оружием. Фабьен не могла понять, что вызвало такой переполох.

Внезапно, как по команде, два десятка молодых людей ринулись через дорогу. Водителю проезжавшего мимо автомобиля пришлось резко затормозить, чтобы не врезаться в середину толпы, и он возмущенно загудел. Фабьен услышала топот тяжелых ботинок, затем мимо витрины магазина пробежали четверо лысых молодых людей в куртках-бомберах. В следующее мгновение дверь магазина распахнулась, и бритоголовые ворвались внутрь. Ее глаза расширились от страха. Фабьен узнала Йонаса Динкеля и Берта, которые напали на нее несколько дней назад.

— Пожалуйста! — взмолился Йонас. — Вы должны нам помочь! Они нас убьют!

Не дожидаясь ответа, все четверо протиснулись мимо Фабьен в подсобку. Бог свидетель: эти ублюдки не заслуживали помощи, но Фабьен не хотелось, чтобы стычка произошла в ее магазине, ведь мог пострадать товар. Поэтому она поспешила к двери, чтобы закрыть ее, но ее опередили. Не успела она повернуть ключ, как дверь распахнулась от резкого толчка. Перед ней стоял юноша, видимо, турок. Пушок над верхней губой говорил о том, что этому парню, державшему полуметровый кусок стальной трубы, не больше шестнадцати.

— Посторонись! — крикнул он.

— Мы закрыты! — сказала Фабьен и попыталась захлопнуть дверь, но он не дал ей этого сделать, поставив ногу в проем.

— Я дважды повторять не буду. Отойди, сучка! Или я тебя оттрахаю так же, как твоих трусливых дружков-нацистов!

Фабьен почувствовала себя ужасно беспомощной. У нее не было того врожденного авторитета, которым обладала ее хозяйка, Хильда Герстнер. Та могла бы справиться с этой ситуацией, но полчаса назад она уехала на оптовый рынок. Фабьен осталась одна. Она собрала все свое мужество и посмотрела турку прямо в глаза.

— Ты можешь подождать снаружи, пока они снова выйдут!

— Чтобы ты вызвала полицию? За дурака меня держишь? В последний раз говорю, отвали!

— Йоу, какого хрена, мужик? — окликнул его один из преследователей — Заходи в магазин! Давай выкурим оттуда этих нацистских поджигателей! Гребаные убийцы!

Раздались одобрительные возгласы. Фабьен попыталась удержать позицию, но парень просто оттолкнул ее. Толчок оказался настолько сильным, что она упала навзничь на витрину. Большое ведро с розами перевернулось, и ее джинсы тут же намокли.

— Нет! — вскрикнула она, но ее крик заглушили вопли толпы. В мгновение ока магазинчик заполнился подростками. Молодой турок, толкнувший ее, отправился с двумя приятелями в подсобку. Вскоре оттуда донеслись приглушенные крики и звуки ударов. Те же, кто не добрался до подсобки и объектов свой ярости, стали громить все, что попадалось под руку. В считаные секунды магазинчик разнесли в щепки. Огромные витрины звонко осыпались на асфальт. Фабьен с ужасом наблюдала, как магазин Хильды Герстнер превращается в груду битого стекла и кашу из лепестков и стеблей растений. Она закрыла голову руками, чтобы уберечься от летящих осколков и свистящих со всех сторон дубинок и металлических труб. Она кричала изо всех сил, но ее крик тонул в этом реве, и ей было очень страшно. Вандалы, казалось, впали в слепое бешенство. Если бы хоть один из них набросился на нее с трубой… Наконец на улице раздался вой сирены.

— Копы! — крикнул кто-то прямо у нее над ухом. — Валим отсюда!

Толпа рванула из магазина на улицу. Фабьен осмелилась убрать руки от головы. Один из нападавших поранился осколком стекла, когда перепрыгивал через разбитую витрину, и остался лежать на асфальте, из его ноги била фонтаном кровь. Вскоре в магазине появились два полицейских. Они ошеломленно переглянулись. Заметили Фабьен.

— Вы ранены?

Она покачала головой, хотя рука у нее была в крови. Один из полицейских помог ей подняться. Словно в бреду Фабьен смотрела на окружавший ее разгром, пока он вызывал по рации «скорую помощь». Его коллега не отводил глаз от окровавленных тел, которые лежали на входе в подсобку.

— Боже мой! — повторял он. — Боже мой!

Подсобка выглядела, как после бомбардировки. Стол, на котором Фабьен вместе с Хильдой собирали букеты, был полностью разбит. На полу лужи крови смешались с водой из разбитых ваз. Трое из четверки бритоголовых лежали без движения, засыпанные