– Куда вы меня заперли? – обиженно спросила она. А ведь еще вчера не спрашивала, хотя и видела, кто лежит в соседней палате. – Тут же сплошные психи!

– Варя, ну что ты такое говоришь?! Психи лежат в другом отделении. А здесь только нервные, – успокоила ее Алина.

– Да?! Нервных так не охраняют! Ты медбратьев шестидесятого размера видела? Родные братья Шварценегера. Выгляни в коридор да посмотри.

– Медбратья ей не нравятся, – пробурчала Алина. – Но доктора-то хорошие?! Я тебя в эту клинику зачем положила? Лечиться или на медперсонал засматриваться?

– Да не засматриваюсь я на санитаров! А доктора действительно внимательные, – согласилась Варвара.

Несмотря на положительные сдвиги, Клочкова ничего нового Воронкову сказать так и не смогла. Крест Сичков ей не показывал. И она даже не знает, был ли он у него.

– Что ж, лечитесь, – пожелал Сергей Петрович Варваре. – Когда выйдете из больницы, оформим ваши показания.

– Было бы куда возвращаться, – с грустью заметила Клочкова.

– Агентство получит свои деньги обратно и вернет вам вашу квартиру, – пообещал Воронков. – И бизнес, не переживайте, отсудите. Закон на вашей стороне.

– Правда?

– Правда, правда. Это я вам обещаю.

«Ну, если Воронков пообещал, значит, так и будет. Он слов на ветер не бросает», – порадовалась я за Варвару.

День близился к своему логическому завершению. Я взглянула на часы – не пора ли отправить Аню спать, чтобы спокойно досмотреть отечественный сериал, первые пять серий из которого я пропустила, но, поскольку его создатели намеривались морочить телезрителям голову еще пару месяцев, я решила все же вникнуть в происходящее на экране. Впрочем, вникнуть мне так и не удалось: помешала Аня со своими бесконечными школьными проблемами. Она совершенно некстати вспомнила, что завтра в школу надо принести деньги на ремонт, на охрану, на марки Красного Креста и Полумесяца и еще на многое другое – общий список, на что должны пойти деньги состоял из семи пунктов.

– Деньги давай, – потребовала дочь.

Ну вот, так всегда – только начала что-то понимать, как обязательно надо кому-то крикнуть в ухо: «Деньги давай».

– Аня, возьми в сумке кошелек и неси его сюда, – попросила я, не отводя глаз от экрана, чтобы не потерять сюжетную нить.

Минут пять я спокойно смотрела телевизор. Аня ушла искать мою сумку, затем, надо думать, ее нашла и стала выискивать в ней кошелек. Оговорюсь, сумки я люблю большие, чтобы туда непременно влезал зонтик, объемный кошелек – портмоне, косметичка, городская булка, полкилограмма колбасы (дабы не портить свой романтический образ полиэтиленовыми пакетами из супермаркета), ну и еще кое-что по мелочам. Короче, я совершенно не удивилась, почему Анюта так долго возится в коридоре. Найти в моей сумке что-либо – задача не из легких.

– Мам, а что это? – вместе с кошельком она протянула мне сверток – прозрачный пакет, в котором лежал конверт, такой, в каких обычно продают большие праздничные открытки. В конверте лежало что-то объемное и, судя по напряженной Аниной руке, тяжелое.

– Не знаю, – я взяла сверток в руку. Весил он не меньше чем полкилограмма. – Это лежало у меня в сумке?

– Да.

– Странно, – протянула я.

При этом меня совершенно не удивило, что я этот сверток не заметила и даже не почувствовала, как сумка потяжелела. У меня в сумке много всякого, и весит она столько, что ею вполне можно отбиться от хулиганов. Странность заключалась в том, когда и откуда этот конверт взялся.

– Это не мое.

– А чье? Давай посмотрим? – У Ани загорелись глаза от любопытства.

Хорошо, что Олег уже крепко спал перед телевизором. Он непременно бы запретил нам вскрывать конверт, вспомнил бы о террористах и пластиковых бомбах, запечатанных в вот такие примитивные почтовые конверты. А что? Враг не дремлет. После такого мощного психологического воздействия я бы сама вызвала саперов или, что вероятнее всего, позвонила бы Воронкову.

Впрочем, Воронкову звонить все равно пришлось. Но это уже было потом. А пока я, не думая о последствиях, ответила Ане:

– Что ж, давай посмотрим.

Я вскрыла целлофановый мешочек, вытащила из него конверт и высыпала его содержимое на журнальный стол.

Минут пять я тупо таращилась на поблескивающий в свете электрической лампы драгоценный металл. Потом рука сама потянулась к телефонной трубке:

– Алина, – прошептала я дрожащим от волнения голосом. – Он у меня.

– Кто?

– Не «кто», а «что». Золотой крест из общины. А еще… ладанка с изображением Божьей матери и орден на ленте.

– Какой орден?

– Откуда я знаю? Вижу только, что он золотой и инкрустирован камушками.

– А крест красивый?

– Очень. Ажурный. С рубинами на концах. Сразу видно, старинной работы. И золото какое-то другое, желтое с зеленоватым оттенком.

– Точно, византийский крест, – поверила мне на слово Алина.

– Сколько ж это все стоит? – с испугом спросила я, побаиваясь взять в руки такую красоту. – Делать что будем? А, Алина? Почему молчишь?

– Думаю, как нам свои двадцать пять процентов у государства отбить.

– Какие двадцать пять процентов?

– От стоимости находки, которые положены при сдаче государству клада, – как оказалось, у Алининой наглости границ не было.

– Ну ты даешь! – возмутилась я. – На денежное вознаграждение ты могла бы рассчитывать, если бы этот крест из земли выкопала да принесла в отделение полиции.

– Кино насмотрелась! Где ты в жизни таких дураков видела? – возразила Алина, правда, не слишком уверенно.

– Алина, я этот крест в своей сумке нашла. Его все ищут и у него есть законные владельцы.

– А если нет уже владельцев?

– Тогда ему место в музее!

– Из всего, что ты сказала, важно только одно – крест лежал в твоей сумке. Как он к тебе попал?

– Не знаю, – чуть не плача, ответила я Алине.

– Плохо, что не знаешь. Ты вот что, собери все аккуратненько и обратно в сумочку положи. А завтра, если ты так настаиваешь, мы отнесем все Воронкову. Можешь даже сейчас к нему позвонить, чтобы завтра с утра нас ждал.

На следующий день произошла торжественная передача церковных ценностей, а еще через день мы узнали, как эти ценности оказались в моей сумке. Мы пришли к Воронкову, чтобы расставить все точки над «i».

Сергей Петрович решил, что нам будет интересно узнать, каким образом крест попал ко мне. Нет, я, конечно же, догадывалась, что сверток мог появиться в моей сумке в один-единственный день, а именно тогда, когда Аврелия пришла в «Пилигрим», а затем вместе со мной приехала к Захарову. Отчетливо помню, как я вышла из кабинета и увидела на диване Аврелию. В руках у нее была моя сумка. Дальше мои рассуждения заходили в тупик. Ну зачем Аврелия подложила в мою сумку крест, который сама же искала? Этого я уразуметь никак не могла. Дальше совсем уж шиворот-навыворот выходило. Бог с ним, этим крестом, меня-то зачем было похищать? Чтобы узнать, где прячется Варвара? За каким чертом? Убить, свалить на нее пропажу, а крест присвоить? Возможно, но как-то уж громоздко.