«Тринадцать заявлений — уменьшение на пятьдесят процентов по сравнению с прошлым годом», — успел подумать Пролиг. Прежде чем он успел вставить хоть слово, мужчина продолжал:

— Понимаю, что тебе все это кажется мелочами. То, что происходит в твоих заведениях, для тебя не более чем абстрактные цифры. Случайные промахи. — Мужчина вытащил из кармана пиджака и сунул ему под нос черно-белую фотографию. — Я буду говорить конкретно. Мой отец. Твой клиент. Дистрофия. Пролежни на крестце, бедрах и пятках. Некроз тканей. Опрелости в паху и на ягодицах. Воспаленная рана на затылке. Трещины в костях после падения с кровати. Тревожная кнопка отключена. Стертая кожа в результате фиксации ремнем. — Повернувшись спиной к Пролигу, мужчина отошел в угол и стал рыться в своем рюкзаке, продолжая громко говорить. — Боюсь, ты продемонстрировал неверный подход. Такой взгляд нисколько не улучшит твое положение. Ты неэффективно распорядился своими ресурсами. В этом матче ты проиграл.

Пролиг почувствовал пистолет, прижатый к груди. Мужчина отстегнул его от кровати.

— Повернись на живот!

Пролиг тяжело перекатился на живот и уткнулся лицом в стальную кушетку. Мышцы неконтролируемо дрожали. От страха смерти голову сжало словно тисками. У него не было шансов. Мужчина и не собирался вести с ним переговоры.

Все кончено.

Мужчина грубо схватил его, снова затянул ремни. Пролига прижало к холодному металлу. Однако в его душе промелькнула надежда. Его не казнят.

Мысли отчаянно неслись по кругу в голове у Пролига. Он услышал, как мужчина направился к двери. Стало быть, на этот раз все.

Это психический террор с целью вызвать страх. Создать мучительную неясность. Неверно направленная попытка скопировать то, что, по мнению его похитителя, происходило в домах престарелых, за работу которых отвечал Пролиг.

Но он не умрет.

Пролиг услышал металлический скрежет. Холодный пот выступил на лбу. Это не похоже на звук открываемой двери. Мужчина не собирался уходить. С большим усилием Пролигу удалось немного повернуть голову. Мужчина ковырялся в каком-то ящике в углу. Достал из него предмет, посмотрел на Пролига. Тот поспешно закрыл глаза, но затрясся еще больше. Он успел увидеть.

Мужчина держал в руке электроинструмент. Он включил его. Звук был как удар кулаком по барабанным перепонкам — оглушительный шум. Звук приблизился. Тело Пролига задергалось, как в спазмах. Затем машину прижали к его спине.

Боль была адская, когда грубое шлифовальное полотно вонзилось в кожу. Брызги крови полетели во все стороны, потекли ручьями по талии. Мужчина все крепче прижимал шлифовальную машинку к позвоночнику Пролига. Боль стала невыносимой, когда остатки кожи были сорваны, и шкурка добралась до позвоночника. Словно его освежевали без наркоза. Когда мужчина отключил аппарат, Пролиг уже давно потерял сознание. Он не слышал, как тот остановился в дверях, прежде чем выйти.

— Надеюсь, кто-нибудь успеет обработать твои пролежни.

Мужчина вытащил из кармана карточку и прочел:

«Самая оптимальная идея улучшения — это та, где я могу сэкономить часы и минуты».

Скоро время Пролига тоже подвергнется сокращениям. Мужчина разжал пальцы, карточка упала на пол как мертвый лист. Он захлопнул за собой дверь, и в помещении снова воцарилась полная чернота.

Она никак не могла угомониться, всю ночь проворочалась без сна, пребывая в состоянии фрустрации. Линн посмотрела на часы — четыре утра. Правда, она привыкла, что некоторые дела требуют много времени, а явные результаты все не появляются. То, чем она занималась в своих научных исследованиях, требовало большого терпения. Но чаще всего ей все же удавалось достичь хотя бы предварительных результатов, если задача поставлена реалистичная. В деле с SEB этого не произошло. Мало того что все компьютеры исчезли один за другим — ей и Саману пришлось вместо этого загрузить большие по объему резервные копии, которые в худшем случае окажутся бесполезны, если вообще удастся просмотреть все материалы. Натянув футболку, она села к обеденному столу и вошла в айпаде в файлы Мартина Гренфорса. Из постели до нее донесся храп Самана. Похоже, он тоже в стрессе. По крайней мере, вел себя иначе, чем накануне.

Она наобум перебирала файлы Гренфорса за последние месяцы. Мимо промелькнуло множество имен и названий фирм. Перссон, Мадхани, Камстедт, Блумдаль, Нюман, Бергшё. Пролиг, Кильстедт, Смит, Сканска, Скантех, Скандик. КапНорд, Кемо, Кинневальс. Имена без значения. Без контекста. Разве что промелькнут в планах, офертах или счетах-фактурах.

Стоящий рядом с ней ноутбук с сонным гудением продолжал работать над резервными копиями жесткого диска Аландера. Зашифрованного файла среди резервных копий не оказалось. Вместо этого она вписала команды, которые стали сличать имена в списке клиентов Аландера с именами в компьютере де Нейдена. Пока это не принесло никаких результатов.

Нажав пару кнопок на айпаде, она снова вернулась к резервным копиям с компьютера Аландера. Уже доказано, что Маркус де Нейден и Юханнес Аландер дружили. Или по крайней мере общались. Что-то же должно найтись в компьютере Аландера помимо зашифрованного файла! Она стала включать разные программы восстановления данных. Файл за файлом восстанавливалось содержимое очищенной корзины. Она просмотрела материалы, поискала ключевые слова. Ни одного названия организации или предприятия, которое было бы ей знакомо. Ни слова о «Патриотическом фронте», ни одной фамилии, относящейся к майскому расследованию. Может быть, она ослышалась во время нападения в квартире Самана? Может быть, слова «Патриотический фронт» — обман слуха? Самовнушение? Однако она никак не могла отбросить свои подозрения. Слова жгли ее изнутри, кололи, как иголкой.

Внезапно она замерла. Макросы, появившиеся на экране, были частично переписаны пару недель назад. Однако можно было разглядеть нечто напоминающее восстановленный пароль.

Она попробовала войти на несколько сайтов, пытаясь найти совпадение между паролем и именем пользователя Аландера. Сначала внутренняя сеть SEB, потом архив прайвет-банкинга. Наконец сравнила с паролем от служебной почты, который дал ей Саман. Не подходит. Или у пароля уже истек срок действия? Она вошла в Bash, вписала несколько команд, не получив результата, изменила инструкции и наконец, довольная, откинулась на стуле. Ей открылся временный протокол удаленных сообщений. Она стала просматривать удаленные сообщения из почты Аландера. Корзину входящих писем он очистил за неделю до того, как умер. Однако среди восстановленных копий ничто не выделялось. Никаких сообщений от де Нейдена. Ничего о встрече, запланированной на вечер пятницы, или вообще связанного с тем конкретным днем. Линн заморгала, глядя на экран. От усталости голова казалась тяжелой. Боковым зрением она отметила, как что-то промелькнуло — как раз тогда, когда она уже совсем собиралась сдаться и вернуться в постель. Она нетерпеливо нажала на клавиши, чтобы вернуться назад. Удаленное сообщение на служебную почту Аландера. Ничего странного.