Эймунд не слишком верил княгине, ведь та всегда стоит на стороне мужа, но отказать ей в беседе не мог. Рагнар предложил пойти вместе.

– Я иду на встречу с княгиней, а не с вражеской дружиной!

– Но она не одна.

– Женщина, даже такая решительная, как дочь короля Олава Шётконунга, не должна запросто расхаживать по городу одна. Рядом с ней ее сородич Рёнгвальд.

Спустившись на пристань, Эймунд приветствовал Ингигерд и стоял, молча глядя на нее. Княгиня выдержала паузу, потом повела рукой в сторону холма:

– Присядем для разговора.

Не дожидаясь согласия или отказа варяга, она направилась к холму сама. Что оставалось делать Эймунду? Он хорошо помнил об остром язычке Ингигерд и понимал, что она вполне может выставить его посмешищем, скальды долго будут перемалывать косточки трусу Эймунду, побоявшемуся поговорить с женщиной в присутствии всего одного ее родственника. Пришлось идти за Ингигерд.

Рёнгвальд пытался понять только, как собирается Ингигерд не позволить своему собеседнику убежать обратно на драккар.

Отойдя подальше, чтобы до стоявшего готовым к отплытию драккара было уже далековато, а до кустов не очень, княгиня вроде беспомощно оглянулась. Вокруг только мокрая трава и глинистая земля, присесть некуда. Пришлось Эймунду расстилать свой плащ, но когда Ингигерд уселась, придавив край плаща, а с другой стороны также пристроился и Рёнгвальд, норвежец что-то заподозрил.

– Мне не нравится, что вы расстаетесь с конунгом так недобро. Я не хотела бы, чтобы между вами испортились отношения.

Это было чистейшей правдой. Ингигерд совсем не хотелось, чтобы Эймунд и его люди уплывали обиженными, но она понимала и Ярослава, дружина норвежцев ему больше не нужна, это не люди Рёнгвальда, которые охраняют не за плату, а просто по положению. Хорошо бы норвежцам самим понять все и убраться на родину подобру, но там их никто не ждет… Если бы Ярослав позволил ей написать Олаву Харальдссону и попросить за Эймунда и Рагнара! Но князь и слышать об этом не захочет.

На мгновение на Ингигерд накатило страстное желание отправиться на драккар Эймунда и скомандовать опустить весла в воду! Но только на мгновение, потому что в следующее она уже вспомнила о сыне Владимире, о своем долге перед Ярославом и… взмахнула платочком.

Если бы подозрительный Эймунд не сообразил вовремя осторожно расстегнуть плащ, то оставался бы в руках у выскочивших из леса людей Рёнгвальда. Но плащ валялся на земле, пряжка отлетела в сторону, а сам варяг со всех ног бросился к своему драккару, от которого уже мчался Рагнар со своими людьми. Норвежцев было заметно больше, чем людей Рёнгвальда, и теперь уже Ингигерд со своим спутником оказались в руках у варягов.

Рагнар скомандовал тащить их на корабль, опасаясь, что дальше могут прятаться и еще дружинники. Поняв это, Ингигерд усмехнулась:

– Зря боишься, Рагнар, я всего лишь женщина.

– Ты хитрая и лживая женщина! Эймунд, их надо убить!

– Нет!

В Ингигерд проснулся ее строптивый норов, она фыркнула, как кошка:

– Ты глуп, Рагнар, потому и никогда не станешь королем! Далеко ли ты сможешь уплыть, если убьешь нас? Тебе даже волоков не пройти.

Внимательно слушавшие княгиню варяги качали головами:

– И впрямь, Рагнар…

– Нас догонят и перебьют, как овец…

– К чему убивать княгиню?..

– Тогда ее надо увезти с собой!

И снова Ингигерд очень хотелось крикнуть:

– Да! В Упсалу! Или вообще к Олаву в Норег!

Но княгиня снова усмехнулась:

– Еще лучше! Куда ты собираешься нас везти?

– К князю Брячиславу в Полоцк! – ехидно прищурил глаза Рагнар.

Вот и выдал свои намерения, – обрадовалась Ингигерд.

– Я никогда не была у князя, но думаю, он не будет очень рад моему появлению в качестве пленницы, а заодно и вашему тоже.

Теперь воспротивился Эймунд:

– Я никогда не видел столь разумной женщины! Вы вольны уходить, я не хочу терять дружбу с княгиней.

Раздался одобрительный гул голосов дружинников, и впрямь такая женщина достойна королевского трона, но никак не плена и тем более убийства!

Глядя вслед возвращавшимся в Киев Ингигерд и Рёнгвальду, Эймунд вздохнул:

– Знаешь, кому я больше всего завидую сейчас?

– Конунгу Ярославу?

– Нет, норвежскому королю Олаву.

– Ему-то почему?

– Княгиня замужем за русским конунгом, но любит-то она норвежского короля!

– С чего ты взял? – усомнился Рагнар.

– Я привозил его письмо к Ингигерд и точно знаю, что это ответ на ее послание.

– Ух ты!..

С тех пор среди скандинавов пошла гулять история о том, что жена конунга Киева любит норвежского короля тайной любовью. Нельзя сказать, чтобы эта сказка не имела под собой основы. Эймунд был прав, он действительно передавал послание Ингигерд своему королю и возвращал такое от него. Но ведь никто не знал, что это был лишь вежливый обмен любезностями…

Хотя бывали минуты, когда Ингигерд очень хотелось вернуться на несколько лет назад и все же выйти замуж за короля Норвегии. Когда Ярослав бывал далеко или обходился с ней не слишком радушно, изнутри снова и снова вместе с тоской по родине всплывало поганенькое злорадство: а Олав все равно лучше!

Чем лучше – не знала сама. Ведь она никогда не видела Олава Толстого, не разговаривала с ним воочию, не знала о его душевных качествах. Кроме того, будь самым прекрасным человеком в мире, подарить такую любовь, какую дарил Ярослав, Олав не мог. Почему? Да просто потому, что не был влюблен сам! Да, он хотел жениться на дочери шведского короля, много слышал о ее красоте, уме и характере, но разница между мужчиной и молодой девушкой огромна. Это Ингигерд, наслушавшись рассказов Рёнгвальда о своем короле, влюбилась в него заочно, а потом еще напридумывала того, чего не только не было, но и не могло быть в помине. Обижаясь из-за чего-то на мужа, она непременно добавляла Олаву ту черту, которой в ту минуту ей не хватало в Ярославе. Постепенно в ее мечтах несостоявшийся жених стал самим совершенством.

Рёнгвальд, однажды услышавший такую его характеристику из уст Ингигерд, ахнул:

– Кто тебе сказал, что он таков?!

Та изумленно распахнула на норвежца глаза:

– Ты.

– Я?! Я никогда не уверял тебя, что Олав мягок и нежен! Напротив, он часто груб и резок, как все воины.

На мгновение Ингигерд замерла, но ей совсем не хотелось расставаться с придуманным образом далекого возлюбленного, потому женщина мотнула головой:

– Это с вами он резок и груб, вы того заслуживаете. А с любимой женщиной нежен и ласков!