— Здесь, на Северном Уисте, ты действуешь от имени вождя клана, — сказала Глинис самым что ни на есть рассудительным тоном. — А одна из обязанностей вождя — одобрять браки. И иногда даже поощрять их.

— Коннор как-то забыл упомянуть мне об этой обязанности.

Алекс не стал напоминать Глинис, что ей самой не нравилось, когда ее отец выполнял эту обязанность вождя клана.

Глинис прильнула к нему и улыбнулась:

— Я хочу, чтобы они были так же счастливы, как мы.

— Для начала я поговорю с самим Питером. А потом с отцом девушки, если Питер скажет, что он этого хочет. — Алекс вздохнул и шутливо поцеловал жену в нос. — Теперь мы оба знаем, что нет ничего такого, что бы ты не могла заставить меня сделать.

В следующий раз, когда сестра Шеймуса пришла в замок, Алекс присмотрелся к Питеру. Бедняга стоял с открытым ртом и даже не слышал, как Алекс подошел, пока тот не окликнул его два раза.

— Уна — красивая девушка, — сказал Алекс.

— Да, — согласился, вздохнув, Питер, провожая ее взглядом через весь двор замка.

— Ты не пробовал с ней поговорить?

— В детстве мы дружили, — сказал Питер. — Но сейчас она на меня даже не смотрит.

Алекс наблюдал, как девушка смотрит в землю и не здоровается ни с кем из мужчин, хотя с большинством из них она знакома с детства. Но при всей ее застенчивости в замок она приходила часто. Шеймус был уже достаточно большим, чтобы возвращаться домой самостоятельно, но он всегда был рад ее видеть. Несмотря на большую разницу в возрасте, они, по-видимому, были очень близки.

— Так чего ты хочешь, жениться на ней? — спросил Алекс.

— Все, о чем я в этой жизни мечтаю, — это жениться на Уне. — Питер неотрывно смотрел на девушку, которая вместе с братом выходила за ворота замка. — Я просил ее руки у ее отца, но он не принимает меня всерьез, хотя я могу обеспечить ее лучше, чем он.

Алекс встречал отца Уны и Шеймуса, и на вид он ему не понравился. Он не удивился, услышав, что тот плохой кормилец: хотя он был крепкого сложения, у него была репутация лентяя и большого любителя виски.

— Ее отец уже обещал Уну какому-то другому мужчине? — поинтересовался Алекс.

— Нет, он просто себялюбивый мерзавец! Говорит, что Уна нужна ему, чтобы вести дом, потому что его жена умерла.

Алекс вздохнул, вспомнив о своей роли «свата».

— Хочешь, чтобы я поговорил с ним?

— О, я был бы вам благодарен всю жизнь! — Питер посмотрел на него умоляющим взглядом. — Кроме Уны, мне никакая женщина не нужна.

«Да, парень крепко влип».

Несколько дней спустя, ночью, когда Алекс и Глинис уже лежали в кровати, он сказал:

— Сегодня я увидел отца Уны и Шеймуса с рыбаками на берегу и спустился с ним поговорить. Разговор прошел не очень хорошо.

— У тебя есть полномочия вождя клана, так что ты можешь приказать ему выдать дочь замуж, — сказала Глинис. — Но, наверное, это было бы не слишком мудро, во всяком случае пока.

Если бы он выдал девушку замуж против воли ее отца, это бы вызвало ропот среди его людей. Алекс был рад, что Глинис это понимала.

— В свое время я об этом позабочусь, конечно, если Уна тоже этого хочет, но моя главная обязанность — защищать Макдоналдов на Северном Уисте. А чтобы я мог управлять своими людьми, я должен завоевать их доверие.

— Я бы пошла за тобой куда угодно, — сказала Глинис и поцеловала его в щеку. — Большинство из них уже знают, что ты хороший человек и авторитетный лидер, и скоро все остальные будут тебя уважать.

От этого комплимента грудь Алекса раздулась, словно он был зеленым мальчишкой, а не закаленным в боях воином. Пока Глинис в него верит, он может все.

Неделей позже Алекс проводил со своими людьми учения во внутреннем дворе замка, когда заметил, что у Шеймуса синяк под глазом. Парнишка все время отворачивался, по-видимому, не желая, чтобы его синяк кто-то увидел.

— На сегодня хватит! — крикнул Алекс своим людям. — Хорошая работа.

Он подошел к Шеймусу, который стоял, прислонившись к стене замка, и спросил:

— Ты подрался?

Обычно мальчишки гордятся, когда есть что показать после драки, но Шеймус еще ниже опустил голову и вжал ее в плечи.

— Ну, расскажи, что с тобой приключилось.

Шеймус крепко сжал губы и замотал головой. Тогда Алекс положил руку пареньку на плечо.

— Что бы это ни было, я тебе помогу, поверь.

Шеймус с опаской покосился на Алекса.

— Только никому не говорите, — прошептал он. — Пообещайте, что никто не узнает.

— Даю слово, — сказал Алекс. — На, возьми мой щит, и мы пойдем в оружейную.

Как только они остались одни в оружейной, Алекс сел рядом с мальчиком на низкую деревянную скамью. Делая вид, что разглядывает боевые топоры и другое оружие, развешанное на каменной стене, он ждал, когда Шеймус заговорит. Наконец мальчик пробормотал:

— Это из-за моей сестры.

«Понятно, семейные проблемы. Скучное дело».

— Что из-за сестры?

— Мой па… мой па…

Шеймус все никак не мог произнести нужные слова, и в голове у Алекса завертелись самые разные мысли, одна другой неприятнее.

— Твой отец ее ударил? — спросил он.

Шеймус кивнул, не поднимая глаз.

Алекс сделал над собой усилие, чтобы говорить спокойно.

— Как я понимаю, ты заработал синяк, пытаясь ее защитить?

Когда мальчик снова кивнул, Алекса обуяла такая ярость, что он стиснул зубы, чтобы сдержаться. Отец Шеймуса на фут выше и раза в два тяжелее мальчика. У Алекса возникло желание проучить этого типа.

— Я знаю, что такое сердиться на отца, — сказал он, хотя его отец поднимал на него руку, только когда Алекс того заслуживал, а такое, что греха таить, случалось нередко. — Что он сделал твоей сестре?

Алекс сделал вид, что не замечает слез, которые полились из глаз мальчика, и глубоко вздохнул. Дело оказалось еще хуже, чем он предполагал поначалу.

— Ты храбрый парень, но пока маловат, чтобы справиться с этим делом, — сказал он. — Когда вождь нашего клана повелел мне быть хранителем замка Данфэйлиг, он назначил меня ответственным за безопасность всех членов клана на этом острове, включая тебя и твою сестру. Ты должен рассказать мне, что случилось, чтобы я мог выполнить свой долг.

Шеймус заерзал на скамье.

— Я точно не знаю. Он напился и выгнал меня из коттеджа, а дверь запер на засов, чтобы я не мог войти. Но я слышал, как сестра визжала.

Алекс грустно вздохнул. О Боже, сколько еще в этом мире зла.