За много километров они могли видеть огромную скалу, на которой стоял замок Стирлинг, возвышавшийся над равниной на высоту семидесяти шести метров. Хотя Мария не узнала его на расстоянии, когда они начали долгий и крутой подъем по дороге и наконец въехали во двор, отдельные воспоминания все же начали всплывать и возвращаться к ней.

Она задумчиво прошла по площади на верхнем дворе и посмотрела на замок, сложенный из такого же серого камня, как и утесы, на которых он стоял. Потом она изучила статуи, стоявшие в декоративных нишах вдоль стен.

Она помнила эти статуи! Леди Флеминг говорила, что одна из них, на другой стороне фасада, изображает ее отца. Ребенком она долго смотрела на эту статую, пытаясь заставить ее двигаться и говорить. Теперь она стояла перед ней и глядела на темный резной камень. Этот образ был далек от жизни и ничего не говорил о ее отце. Большие глаза статуи смотрели осуждающе; лицо короля было хмурым, а общее впечатление гнетущим, как от присутствия Джона Нокса.

Глядя на сад далеко внизу, она спросила Пышку:

– Помнишь наши скачки на пони вокруг Королевского холма?

Она помнила это и помнила, как съезжала по крутому склону холма на коровьем черепе зимними вечерами.

Но когда Марию провели во дворец и она наконец устроилась на отдых в спальне королевы вместе с четырьмя Мариями и мадам Райе – покои короля по-прежнему стояли пустыми, – она была расстроена тем, как мало здесь осталось знакомых ей вещей. Ее воспоминания были скудными и разрозненными.

На следующее утро она пожелала осмотреть королевскую часовню и великолепный Большой зал, тянувшийся по всей длине двора над внутренним двором. Королевская часовня оказалась удручающе голой – снова из-за реформистов! – но Большой зал выглядел роскошно. Он имел высокий потолок с перекрещивающимися консольными балками, несколькими каминами вдоль стен и обзорными балконами, расположенными высоко над полом. Его длина достигала тридцати метров.

«Я могла бы отпраздновать здесь свою свадьбу, – подумала она. – Я могла бы выйти замуж в королевской часовне, а потом устроить банкет и маскарад в Большом зале…» Когда она представила это, пустой зал наполнился горящими факелами и толпами людей; нежные звуки музыки плыли над шумом голосов, и она увидела себя танцующей…

«Свадьба! – подумала она. – Но с кем? Разумеется, ни с кем из моих подданных. А если я выйду замуж за европейского принца, то свадебная церемония ни в коем случае не состоится здесь. В это время в прошлом году мы с Франциском охотились на дикого кабана в лесу под Орлеаном. О Франциск!» – безмолвно воскликнула она. Она чувствовала себя виноватой за то, что хотя бы на мгновение осмелилась представить свою новую свадьбу.

Они оставались в Стирлинге лишь два дня, а потом, переправившись через Форт по старому каменному мосту, отправились через долину в северо-восточном направлении к городу Перт. Он располагался на самой оконечности залива Тей, где переходил в реку прямо над эдинбургским заливом Форт.

Тей оказался меньше, чем Форт, и Перт сам по себе был небольшим городом, хотя он стоял на месте старинного Сконе, где некогда находился священный Коронационный камень Шотландии. По преданию, давным-давно он был привезен из Ирландии; но теперь это не имело значения, так как камень увез Эдуард I, и теперь он хранился в Вестминстерском аббатстве. Город Перт, некогда столица Шотландии, тоже претерпел разительные перемены. Именно здесь, в церкви Святого Иоанна, Джон Нокс два года назад произнес пламенную проповедь, ставшую причиной мятежа и разрушений.

Джон Нокс! Он будет ждать ее в Эдинбурге, несомненно, с Библией в одной руке и мечом в другой. Она страшилась момента встречи с ним и не находила сил подготовиться к ней.

С тяжелым сердцем Мария проезжала мимо полуразрушенных зданий и, несмотря на теплый прием горожан, невольно гадала об искренности их чувств к ней. В воздухе вдруг повеяло холодом.

Мария слышала, как лорд Джеймс и Хантли о чем-то спорят, но не могла разобрать слов. Джеймс плотно сжал губы, словно пытался сдержать гнев, а лицо Хантли постепенно становилось все более красным.

В тот вечер после ужина она захотела узнать, о чем они спорили.

– Хантли все время что-то бормочет о разрешении мессы в некоторых графствах, – неохотно сообщил лорд Джеймс.

– Я сказал, что это неправильно и несправедливо! – прорычал Хантли. – В стране еще остались католики; парламент не может заставить нас принять новую веру.

– Послушайте! – Мария повысила голос. – В будущем прошу вас не поднимать скандал и не устраивать ссору на виду у горожан. Подождите до тех пор, пока не окажетесь в четырех стенах.

– Вы сами устраиваете скандал! – выпалил Джеймс.

– Каким образом? – изумленно спросила она.

– В Шотландии не принято, чтобы женщины ездили в седле по-мужски и показывали свои ноги. Это неуместно и выглядит непристойно.

Мария облегченно рассмеялась. Что за ерунда! Но потом она задумалась о его словах и решила, что может невольно оскорбить кого-то своими поступками. Несмотря на поздний час (не будет ли это очередным нарушением приличий?), она послала за Джеймсом Мелвиллом, к которому собиралась обратиться с особой просьбой.

Когда придворный прибыл в ее комнату, она протянула ему руки, но он попятился и низко поклонился.

– Ах, Мелвилл! Мы слишком давно знакомы друг с другом, чтобы чего-то стесняться. Разве не так?

Джеймс Мелвилл, которому было примерно столько же лет, сколько лорду Джеймсу, приехал во Францию вместе с ней и учился там, а также служил при дворе в Германии и прошел военную службу в Шотландии. В результате он считался одним из наиболее образованных людей при шотландском дворе, и она полагала, что он может стать для нее полезным советником.

– Чего изволите, Ваше Величество? – спросил он.

– Ничего особенного, – сказала она. – Я не знакома с местными обычаями и, даже исходя из лучших побуждений, из-за своего невежества иногда могу оскорбить чьи-то чувства. К примеру, вы явно не хотели брать меня за руку. Нет, я не думаю, что вы посчитали себя оскорбленным, – поспешно добавила она. – Но другие поступки, на первый взгляд совершенно невинные, могут быть восприняты совсем по-другому.

Вельможа с любопытством смотрел на нее; его привлекательное лицо было открытым и приятным. В сущности, подумала она, если бы кто-то захотел описать его одним словом, то выбрал бы «приятный».

– Не понимаю. Вы не оскорбили меня.

– Мне кажется, нет, я даже уверена, что сегодня в Перте я сделала что-то неприличное. Лорд Джеймс сделал мне замечание… Мелвилл, я хочу, чтобы вы стали моим наставником и сообщали мне каждый раз, когда я буду нарушать местные правила приличия в своей речи, одежде или поведении. Лорд Джеймс сказал мне, что женщине не подобает ездить на лошади на мужской манер.

Мелвилл казался смущенным.

– Это выглядело немного… провокационно. Я имею в виду, для местных жителей. Мы с вами знаем, что Екатерина Медичи таким образом годами демонстрировала свои ноги.