Этот случай и другие позволили Керенскому, встречавшемуся в 1965 году с поэтом Андреем Вознесенским, объяснить ему падение Временного правительства «интригами англичан», наверное, в частности, на подробное объяснение не было времени, да и обстановка встречи усложнялась присутствием переводчика с обликом и поведением работника госбезопасности.

В том, что провалилась корниловщина, меньше всего виноваты англичане. Но они обязаны были поддержать своего союзника в лице Временного правительства, на помощь которому пришел Всероссийский центральный исполнительный комитет, организовавший оборону Петрограда. И сам Керенский действовал разумно и решительно. Он предложил Корнилову немедленно передать власть начальнику штаба генералу Лукомскому, а самому прибыть в столицу. Исполнявшему обязанности министра путей сообщения Либеровскому было приказано прекратить движение военных эшелонов в направлении Петрограда и разобрать железнодорожную линию Луга – Петроград. Приказ был выполнен. Железнодорожники разбирали пути и всячески задерживали продвижение корниловских войск. Лужский Совет, отвергнув ультиматум генерала Крымова, потребовал, чтобы его казаки, двигаясь на Петроград, миновали Лугу. Решительный отпор народа корниловцам внес разложение в ряды заговорщиков. 30 августа казаки Донской дивизии явились в Лужский Совет с предложением арестовать генерала Крымова и подчиниться распоряжениям Временного правительства. Командира корпуса спас от ареста скорый приезд представителя Керенского, с которым Крымов немедленно отправился в Петроград, где вскоре, убедившись в полном отказе солдат действовать против революционных отрядов, в отчаянии застрелился.

Наступление Дикой дивизии закончилось тем же, что и наступление казачьих полков. Навстречу дивизии была послана мусульманская делегация от Центрального комитета горских народов, находившегося во Владикавказе.

Сделано это было по инициативе С. М. Кирова, работавшего в 1917 году в этом городе. Делегация разъяснила солдатам истинные намерения Корнилова, и этого было достаточно, чтобы сделать данную дивизию безвредной для Временного правительства. Неудача постигла корниловцев и в Петрограде. Заблаговременно посланные туда офицеры, чувствуя провал мятежа, кутили по ресторанам, присваивая деньги, полученные для поддержки наступления. Деникин вспоминал об этом: «Главного руководителя Петроградской военной организации полковника С. разыскивали долго и безуспешно. Он, как оказалось, из опасения преследования скрылся в Финляндию, захватив последние остатки денег организации, что-то около полутораста тысяч рублей».

Генерал Корнилов был в растерянности. Кучка офицеров, носившая его на руках, сторонники из кадетов и других партий оказались далеко не всем народом. На помощь ему пришел Завойко. Он составил от имени Корнилова телеграмму, где все минувшие события перевернул с ног на голову. Телеграмму направили «по линиям железных дорог, всем начальствующим лицам, дорожным комитетам сообщить для сведения нижеследующее объявление Верховного Главнокомандующего». Корнилов утверждал, что «телеграмма министра-председателя за № 1163 во всей своей первой части является сплошной ложью: не я послал члена Государственной Думы Владимира Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя. Тому свидетельствует член Государственной Думы Аладьин.

Таким образом свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества. Русские люди! Великая Родина ваша умирает. Вынужденный выступить открыто – я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба, убивает армию и потрясает страну. Предать же Россию в руки ее исконного врага – Германского племени и сделать русский народ рабами немцев – я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама Русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины» (дается в сокращении).

Телеграмма Корнилова не приносит ощутимых результатов. В его Ставке началось полное разложение. Она была изолирована и доживала последние дни. Даже Георгиевский батальон и тот отказался поддержать Корнилова. По распоряжению армейских комитетов были арестованы генералы Корнилов, Марков, Лукомский, Романовский и другие, выступившие открыто с поддержкой Корнилова. 30 августа указом Временного правительства Корнилов был снят с должности Верховного главнокомандующего. На этот пост вступил Керенский, назначив начальником своего штаба генерала Алексеева. Александр Федорович прекрасно знал, что поначалу Алексеев был на стороне Корнилова, но пренебречь опытным, умелым генералом не видел смысла. Тем более что обстановка в стране, и прежде не очень стабильная, во время мятежа Корнилова вызвала панику. Уже первые сообщения о приближении его войск к Петрограду имели для жителей города эффект бикфордова шнура. Солдатами, матросами и рабочими овладела мания подозрительности, всюду им виделась контрреволюция. Охваченные страхом потерять только что приобретенные права, они обратили свой гнев без всякого разбора против генералов, землевладельцев, банкиров и других «буржуев», – с удивлением заметил Керенский. Большинство лидеров-социалистов, входивших до этого в коалицию, в страхе перед победой контрреволюции повернулись к большевикам. 27 августа, в первые часы охватившей город истерии, они громко их приветствовали и сообща толковали о «спасении революции».

Мог ли Ленин, политик предприимчивый, с упорством маньяка идущий к своей цели, к гражданской войне и захвату власти в стране, упустить в такой обстановке свой шанс? 30 августа он направил в Петроград секретное письмо своему ЦК: «Восстание Корнилова есть крайне неожиданный и прямо-таки невероятно крутой поворот событий.

Мы будем воевать, мы воюем с Корниловым, как и войска Керенского, но мы не поддерживаем Керенского, а разоблачаем его слабость! Это разница тонкая, но архисущная, и забывать ее нельзя.

В чем же изменение нашей тактики после восстания Корнилова? В том, что мы изменяем нашу форму борьбы с Керенским. Ни на йоту не ослабляя нашей вражды к нему, не беря назад ни слова, сказанного против него, не отказываясь от задачи свержения Керенского, мы говорим: надо учесть момент, сейчас свергать Керенского мы не станем, мы иначе сейчас подойдем к задаче борьбы с ним, именно: разъяснять народу, борющемуся против Корнилова, слабость и шатания Керенского. Это делалось раньше. Но теперь это стало главным».

А для Керенского было главным выдворение Корнилова из Ставки. Послы Великобритании, Франции и Италии предложили свое посредничество в урегулировании отношений Временного правительства с Корниловым, но правительство ответило, что в этом не нуждается. К полудню 29 августа положение в Петрограде более-менее пришло в норму. Мятежные генералы не получили в армии существенной поддержки. Под контроль были взяты телефоны всех воинских подразделений.

Наивная вера в здравый смысл всех слоев населения, в их демократичность покинула Керенского. Особенно его волновало разложение в армии. 1 сентября он издает приказ: «Прекратить политическую борьбу в войсках и обратить все внимание на их боевую мощь». В приказе отмечается, что «армия, выразившая в эти тяжелые, смутные дни доверие Временному правительству и мне, как министру-председателю, ответственному за судьбу родины, великим разумом своим должна понять, что спасение страны только в поддержании полного порядка, дисциплины и единения всех между собой».