Но что она ему скажет? Ответов обычно бывало два: да и нет. Да, мальчик достоин черного покрывала воина и звания мужчины. Нет, мальчик трус и слабак, при первом ударе сломается, как ржавая сталь. Разумеется, дама’тинг усматривали в предсказаниях больше, видели проблески и возможности, но это не мужского ума дело, даже не дама.

Кое-какие подробности можно и сообщить. Кости часто показывали неиспользованный потенциал, являли мельком то или иное будущее, где человек становился прославленным дозорным, метчиком или вождем. За последними дама пристально наблюдали и через год посылали лучших в Шарик Хора на подготовку в качестве кай’шарумов.

Иногда кости сообщали о недостатках. Кровожадности. Тупости. Гордыне. В каждом шаруме находился изъян, но дама’тинг рассказывали о нем лишь в случае, когда его глупость могла навредить окружающим.

Однако, если Инэвера оденет Ахмана в черное, все оговорки станут лишь намеками и предположениями, которые дама и шарум ка вольны либо учесть, либо проигнорировать.

«Сделай его мужчиной», – сказали кости, и Инэвера не сомневалась, что даже в двенадцать лет Ахман Джардир достоин черных одежд. Но, Избавитель в будущем или нет, сейчас он уязвим, и состояние, в котором его нашла Инэвера, тому доказательство. Нельзя так быстро возвыситься и не нажить врагов. Кому это знать, как не Инэвере. А кости поведали, что он умрет, если одеть его в черное преждевременно.

«Избавителем не рождаются. Его создают». Чего от нее хотят – вмешательства? Кости послали Инэверу к мальчику именно сейчас – ради ее участия? Или же в племенах живут сотни других потенциальных Избавителей, которые только и ждут, чтобы их «создали»?

Инэвера встряхнула головой. Риск слишком велик. Она должна защитить мальчика, своего будущего супруга. Защитить его честь, но главное – жизнь.

Когда он наденет черное, она мало чем поможет. Не запретит ему ни Лабиринт, ни дживах’шарум в великом гареме. Не убережет его от ножа и копья, нацеленного в спину.

«Сделай его мужчиной, но не раньше срока». И откуда ей знать, когда наступит срок? Подскажут кости? Если отказать ему в черном, сможет ли он восстановить свое право?

Она свернула за угол и, как и следовало ждать, увидела Хевата. Наставник не мог не перехватить ее. Инэвера обрела свой центр и плавно устремилась к нему, нацепив безмятежную маску.

– Благослови тебя Эверам, святая дживах. – Хеват поклонился, и она ответила кивком. – Ты предсказала смерть Ахмана Джардира?

Инэвера молча кивнула и тем ограничилась.

– И? – В тоне Хевата обозначилась легчайшая тень раздражения.

Голос Инэверы остался ровным:

– Он слишком юн для черного.

– Он недостоин? – уточнил Хеват.

– Слишком юн, – повторила Инэвера.

– Мальчик подает великие надежды, – нахмурился Хеват.

Инэвера выдержала его взгляд и пожала плечами:

– Тогда тебе не следовало посылать его в Лабиринт в столь молодом возрасте.

Лицо дама потемнело сильнее. Он обладал властью и был вхож к фигурам еще более могущественным. И не привык, чтобы ему возражали или диктовали, тем паче женщина. Дама’тинг стояли ниже дама в городской иерархии.

– Мальчик изловил демона. Закон Эверама ясно гласит…

– Вздор! – отрезала Инэвера. – В каждом законе есть исключения, и было безумием посылать в Лабиринт мальчика, которому еще десять лет расти.

– Это решать не тебе, дама’тинг. – Голос дама закаменел.

Инэвера сдвинула брови, и по его лицу пробежала тень сомнения. Пусть ранг его выше, но в предмете их препираний власть дама’тинг абсолютна.

– Возможно, и нет, – согласилась она, – но кому носить черное, решаю я, и мальчик его сейчас не наденет, какой бы ни была твоя воля.

Она показала мешочек с хора, и Хеват вздрогнул.

– Не обратиться ли нам в суд? Может, Дамаджи Амадэверам поручит мне прочесть и тебя и решить, достоин ли ты возглавлять его шарадж после того, как без надобности лишил Каджи воина, который подавал великие надежды?

Глаза Хевата расширились, лицевые мускулы дрогнули, он еле сдерживал ярость. Инэвера толкала его на грань. Не потеряет ли самообладание? Жалко убивать.

– Если мальчик вернется в Лабиринт, не достигнув зрелости, то умрет, а я не потерплю такой расточительности, – отрезала она. – Пришли его ко мне через пять лет, и я пересмотрю решение.

– А что мне с ним делать до этого? – осведомился Хеват. – Он не может вернуться ни в шарадж после того, как шагнул в Лабиринт, ни в шатер Каджи, пока не облачится в черное!

Инэвера пожала плечами, словно равнодушная к судьбе мальчика:

– Это меня не касается, дама. Кости высказались. Эверам высказался. Ты создал проблему – тебе ее и решать. Если мальчик такой исключительный, как ты говоришь, я уверена, для него отыщется место. А если не найдешь, крепкие плечи, без сомнения, пригодятся хаффиту.

С этими словами она повернулась и поплыла прочь, скрывая за походкой бурю, что бушевала в душе. Она нарочно распалила дама, чтобы тот позаботился о чести мальчика – хотя бы с единственной целью ей насолить. Сделать же это Хеват мог только в одном месте – Шарик Хора.

Ахман по возрасту, да и вообще, не годился в най’дама, но идеально подходил для подготовки кай. Насколько знала Инэвера, до получения черных одежд такого не случалось ни с одним най’шарумом, но Эведжах не запрещал подобного. Ахман изучит в Шарик Хора чтение, письмо и математику, философию и стратегию, меточное дело, историю и высшие формы шарусака.

Эти знания понадобятся шар’дама ка.

«Я не лишу его ни единого преимущества», – подумала Инэвера.

Она рассчитала верно: уже на следующий день Ахмана направили в Шарик Хора. При очередной встрече дама Хеват ухмыльнулся – вообразил, будто переиграл ее. Инэвера не стала развеивать его заблуждение.

Она часто следила за успехами Ахмана, хоронясь в темных альковах храмовых подземелий, где проходили подготовку най’дама. Мальчик отчаянно отставал во многих смыслах, а первыми уроками возмущался особо, ибо считал, что уже научился всему необходимому в шарадже.

Его быстро избавили от глупого заблуждения и выбили из него все недовольство. Вскоре он полностью погрузился в учебу и начал стремительно развиваться.

Прошло почти семь лет с того дня, как Мелан получила ожог, прежде чем она снова позвонила в колокольчики. Инэвера наблюдала за ее испытанием спокойно, хотя и понимала: если Мелан пройдет, многие переметнутся на ее сторону.

Кеневах говорила резко, кости изучала пристально, а ее вопросы были сложны. Мелан. Мелан безупречно выдержала все, собирала кости здоровой рукой и бросала клешней.

Позднее тем же днем Инэвера прошла по длинному коридору подземного дворца к личным покоям и застала у двери Мелан – переодевшуюся, с покрывалом. Новый облик изменил старшую, не сразу узнаешь, но Мелан выдавала изуродованная рука с длинными и острыми, как когти алагай, ногтями.