— Вы сказали, что получить личные дела будет легко, — отозвался спокойно Мистраль. — Венсан, я слушаю вас и думаю одновременно, так что могу показаться рассеянным. Я практически уверен, что убийца нарочно убивал этих женщин в течение одной недели, чтобы попасть в квартиру во время расследования.

— Да, вполне возможно. Ведь он же знал, что у всех должностных лиц будут брать отпечатки пальцев и ДНК и если потом их обнаружат на месте преступления, то автоматически не станут учитывать!

— Именно. А неделя — это, грубо говоря, время одной дежурной смены. Это подтвердил и пожарный капитан, то же и для полицейских в форме.

— Я еще спрошу жандармов. Может, они иначе объясняют, почему убийства происходили в течение одной недели.

Элизабет Марешаль внимательно прислушивалась к разговору сыщиков.

— Мы не можем без причины вызывать пожарных и полицейских, не поставив в известность их начальство. Нарваться можно. А если я скажу, почему их вызвал, — тем более.

— Еще бы! Кроме того, надо, насколько я помню ваши умозаключения, найти человека, который не любит смотреться в зеркало, — добавил Кальдрон.

— Притом в возрасте тридцати лет или немного старше, пьющего или глотающего много таблеток, умного, владеющего собой и решительного, если вспомним выводы Элизабет.

— Я стараюсь припомнить всех, кто был в тех трех квартирах, в том числе у Димитровой — на первый взгляд их будет человек восемь.

Мистраль одобрительно кивнул и обратился к Элизабет Марешаль:

— Думаю, через несколько дней мы все выясним о пожарных и полицейских. Только прокурор не в счет, потому что это женщина. И я уже говорил, мы можем сильно нарваться, как ты понимаешь. Можно по-тихому сделать анализ голосов?

— Конечно. Позвони мне, я возьму аппаратуру и подъеду сюда.

— Если надо помочь, кто-нибудь из ребят встретит тебя на вокзале. Так, Элизабет, сейчас половина второго. Какую кухню ты предпочитаешь: французскую, итальянскую, испанскую, китайскую, японскую?

— Какую тебе угодно, лишь бы в ресторане был кондиционер.

Тот же день.

Роксана Феликс и Ингрид Сент-Роз ехали по деревенской дороге в Уазе следом за синим автомобилем жандармерии. Они должны были проверить, находились ли в домах трех убитых женщин замаскированные зеркала. Эта идея казалась жандармам немного идиотской, хотя перед девушками из криминальной полиции они не давали волю своим эмоциям и избегали комментариев.

В первом доме они застали маляров. Вместе с кузеном убитой рабочие делали в доме капитальный ремонт. Один из жандармов спросил, не привлекало ли их внимание какое-нибудь занавешенное или перевернутое зеркало. В ответ рабочие пожали плечами и вернулись к работе. Кузен призадумался: похоже ничего подобного он не замечал.

Во втором доме дверь открыла пожилая женщина. Ее ответ был краток и категоричен: «Зеркала у меня только в ванной, их никто не трогал».

Девушкам было все труднее убеждать жандармов, что они таскаются не зря.

В третьем доме родители убитой женщины провели жандармов и полицейских внутрь. Отец обвел рукой большую комнату и весь дом вообще.

— Мы все не соберемся с духом вывезти это отсюда. Здесь она жила, здесь умерла. Мы только все вымыли и проветрили, больше ничего. А что делать с домом, еще не решили.

Родители тяжело переживали смерть дочери. Роксане Феликс было не так просто задавать непонятные для них вопросы:

— Мы приехали посмотреть… Спросить вас… вы видели зеркала… понимаете… завешенные, завернутые, может быть… Конечно, это может вас удивить… Нам просто надо кое-что проверить…

Роксана говорила смущенно, чуть ли не извиняясь за такой нелепый вопрос.

Родители переглянулись:

— А вам зачем?

— Мы хотим точнее установить личность убийцы.

— Убийца в тюрьме. Не понимаю, что вы еще ищете. — Отец ответил резко, даже грубовато.

Ингрид Сент-Роз объяснила, стараясь быть как можно доверительнее:

— В Париже тоже произошли убийства, точно такие, как здесь, и там убийца еще не пойман. Я понимаю, тут не очень легко понять смысл, но поверьте: для нас это очень важно.

— Там, в гостиной, где она… где ее нашли… — ответила мать, — было три зеркала. Не очень большие, сантиметров тридцать в высоту. Мы нашли их завернутыми в газету в кухонном шкафу.

— Она не сама туда их положила?

— Накануне мы у нее ужинали — зеркала висели на месте.

— А сейчас они где?

— Там же, на кухне. Я газеты выкинула, а их все собираюсь повесить обратно. Вы хотите их посмотреть?

— Нет, спасибо, уже не нужно.

Когда они вернулись в жандармерию, их ждало сообщение: просил перезвонить кузен женщины, убитой в доме, который они посетили первым. Один из жандармов взял телефон. Разговор продолжался меньше минуты.

— Кузен вспомнил, — пояснил жандарм, — что в прихожей напротив двери висел на гвозде шкафчик с ключами. Дубликаты всех ключей: от машины, от дома и прочее. На дверце шкафчика было зеркало. Когда он вошел в дом через пару дней после убийства, то заметил, что дверцы нет.

На обратном пути Роксана Феликс позвонила Мистралю доложить о результатах. Ответ Мистраля был довольно краток:

— Туда надо ехать. Могу ошибиться, но по вашим словам выходит, зеркала были сняты в тех домах, где веревку на руках девушек завязывал левша.

— И это подтверждает версию, что убийц было минимум двое и один из них на свободе в Париже.

— Не знаю, возможно. Что по этому поводу говорят жандармы?

— Сначала ухмылялись, а после проверки стали почесывать затылок. Теперь им надо позвонить следователю Тарносу и сообщить о последних находках.

— Я ему тоже позвоню.

Мистраль проводил Элизабет Марешаль на четырехчасовой поезд. Она попросила обязательно сообщить, чем разрешится дело.

Бернар Бальм, засучив рукава, сидел рядом с Кальдроном и Дальматом за столом в кабинете Мистраля. Тот долго и подробно рассказывал об экспертизе Элизабет Марешаль. Они раз двадцать прослушали фразы, обработанные ею. Бальм не мог не прокомментировать это событие в своей манере:

— Дело было темное, теперь залито черной краской. Есть мысли, что это за чувак?

— Никаких, — вздохнул Мистраль. — А впрочем, направление поисков, кажется, ясно. Венсан проверяет, какие группы входили в помещение. Когда у нас будет «железный список», мы скажем кому надо.

— Как управишься, я сам буду звонить начальникам служб. Что еще есть?

Мистраль встал и вынул прохладительные напитки. Бальм открыл банку пива и начал потихоньку прихлебывать. Зной немного спал, но все-таки было очень жарко, и Мистраля борьба с жарой утомляла. Он хотел прогуляться для разрядки. Аргументов для обоснования своей точки зрения у него не хватало. Но он все же решил рассказать о снимках отпечатков ушей.