litbaza книги онлайнКлассикаПьер, или Двусмысленности - Герман Мелвилл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 136
Перейти на страницу:

– Правильно ли я расслышал?.. Святые Небеса, что за причина, юный джентльмен?

– Все тому причиной, целый мир есть причина. Вы впустите меня, сэр?

– Конечно… но я молю вас… нет, постойте, я вас впущу.

Быстрее, чем этого можно было ожидать, дверь перед Пьером распахнул сам мистер Фолсгрейв, держа подсвечник и закутанный, словно студент в свой плащ, в шотландский плед.

– Во имя Неба, какая причина, мистер Глендиннинг?

– Небо и земля есть причина, сэр! Можем мы подняться к вам?

– Разумеется, но… но…

– Отлично, тогда пройдемте с вами внутрь.

Они поднялись на второй этаж и вскоре оказались в кабинете священника и уселись; изумленный хозяин все еще сжимал в руке подсвечник и сверлил Пьера настойчивым испытывающим взглядом.

– Вы – представитель Господа на земле, сэр, мне хочется верить.

– Я? Я? Я? Клянусь честью, мистер Глендиннинг!

– Да, сэр, люди называют вас представителем Бога на земле. И что же вы, Его представитель, решили вместе с моей матерью относительно Дэлли Ульвер?

– Дэлли Ульвер! Что, что… что все это безумие может значить?

– Я спрашиваю, сэр, что вы и моя мать намерены делать с Дэлли Ульвер?

– Она?.. Дэлли Ульвер? Ее выселят с ваших земель – и что, ведь ее собственные родители от нее отказались.

Как ее выселят? Кто приютит ее? Вы дадите ей кров? Куда она пойдет? Кто подаст ей хлеб? Что спасет ее от грязи греха, коему женщина в ее положении вынуждена каждый день уступать из-за отвратительной жестокости и бессердечности мира?

– Мистер Глендиннинг, – сказал священник, теперь уже спокойно отставив в сторону подсвечник и с достоинством кутаясь в плед, – Мистер Глендиннинг, я не буду вовсе упоминать о моем естественном удивлении этим в высшей степени неожиданным визитом и в самое неподходящее время. Вы ведь уже знаете ответы на эти вопросы, и я дал их вам, насколько мне позволили мои знания предмета. Все ваши последующие дополнительные вопросы я предпочитаю обойти молчанием. Я буду счастлив увидеть вас в любое другое время, кроме этого, а теперь прошу меня извинить. Доброй ночи, сэр.

Но Пьер не шелохнулся, и священнику не осталось ничего другого, как остаться сидеть на своем месте.

– Я все прекрасно понимаю, сэр. Дэлли Ульвер, значит, будет выброшена на улицу голодать или торговать собой, и все это при молчаливом согласии слуги Господа. Мистер Фолсгрейв, дело Дэлли, столь сильно заботящее меня, это лишь вступление к другому вопросу, который занимает и тревожит меня гораздо больше, и я питал слабую надежду, что вы будете способны, как добрый христианин, дать мне искренний и честный совет. Но знамение свыше укрепляет меня в мысли, что вы не можете быть для меня искренним советчиком, который не зависит от общественного мнения. Я должен искать поддержки у самого Господа, который, насколько мне известно, никогда не прибегает к чужим услугам, чтобы донести Свою волю. Но я не осуждаю вас; мне кажется, я начинаю видеть, в каких тесных мирских путах находится ваша профессия и что вы не можете служить Божьим истинам в том мире, где правит выгода. Я больше сочувствую, чем негодую. Простите мне этот визит в самый неурочный час и не считайте меня своим врагом. Доброй ночи, сэр.

Глава IX РАЗГОРАЕТСЯ ЗАРЯ, И МРАЧНА ТА ЗАРЯ. СГУЩАЕТСЯ МРАК, И ЛУЧЕЗАРЕН ТОТ МРАК

I

В тех гиперборейских[107] землях, где восторженная правда, и искренность, и независимость неизменно будут вести за собой умы, самой природой созданные для глубоких и бесстрашных мыслей, все предметы видятся в сомнительном, неясном и измененном свете. Когда в той разреженной атмосфере начинаешь наблюдать самые незыблемые и общепризнанные людские правила, они сперва становятся скользкими и неустойчивыми, а потом в конце концов видишь, как они действуют шиворот-навыворот, и даже небеса в твоих глазах теряют свою чистоту с тех пор, когда понимаешь, что они терпят возникновение подобного тревожного эффекта, ведь главным образом на небесах-то и происходят все удивительные чудеса.

Но устрашающим примером служит нам то, сколько блестящих умов безвременно пало на сих землях вероломства, словно исследовательские экспедиции, кои навеки исчезли во льдах Арктики, и сие вынуждает нас держаться от тех земель на почтительном расстоянии, ибо постигли мы, что не дано сынам человеческим проследовать тропою правды до последней черты, поскольку стоит нам ступить на нее – и с той минуты наш душевный компас утрачивает всякое понятие о верном направлении, а по прибытии на магнитный Полюс, стрелка компаса, указуя на собственную бесполезность, поднимается вертикально, признавая севером любую сторону горизонта.

Однако и не столь далекие области мысли таят в себе неожиданные перевалы. Если уж случится такое диво, что у некоего доброго человека невеликого ума да у коего не в обычае много трудиться головою, вдруг заведется какая-то самостоятельная мысль, так не обойдется без того, чтоб не начали ей в конце концов восторженно рукоплескать как умственному прогрессу, когда она всего-навсего говорит о том, что Правда вторгается в земли Заблуждения, и всегда найдутся особы, кои сочтут сие капитальнейшей вещью, достойной самых серьезных похвал, как величайшее из возможных благословений, что католицизм несет миру; а меж тем почти каждый мыслящий человек рано или поздно приходит к убеждению, что в фундамент нашего общества, верно, заложена какая-то огромная ошибка, если люди никогда всем миром не движутся к правде, а достигают ее лишь отдельные личности, кои то там, то сям неизменно вырываются вперед; и, вырвавшись вперед, они бросают всех прочих далеко позади и тем самым навеки отсекают себя от спасительного каната их сочувствия, и плывут дальше по воле волн и сами обрекают себя на то, что отныне все прочие будут всегда относиться к ним с недоверием, неприязнью и даже – хотя чаще всего все постараются это скрыть – с явными страхом и ненавистью. Стоит ли удивляться тогда, что сим прогрессивным умам человечества хоть и удалось оставить всех прочих далеко позади, но порою они-то сами могут остаться поистине неуправляемыми и время от времени будут подвергаться искушению поворотить назад и напасть с безрассудною яростью на те чувства и взгляды, кои они навеки оставили в своем арьергарде. Вне всяких сомнений, когда они находятся на ранних стадиях своего развития, в особенности те, кто еще молод, кто еще не охладил свой ум длительным знакомством с нашим миром, как это всегда и неминуемо случается с каждым, тогда эти горячие головы почти неизбежно выплескивают свою ярость на публике, а после столь же неизбежно и горько сожалеют о содеянном.

Переживши сильное потрясение оттого, что узнал всю правду без прикрас, ум молодого Пьера не просто опередил других в своем развитии, а по воле магических сил вознесся выше всех обыденных интуитивных догадок; и нельзя сказать, что он вовсе избежал прискорбных приступов той безрассудной ярости на свое прошедшее, портрет которой мы постарались набросать выше. И он, покорствуя этому своему непозволительному душевному настрою, среди ночи вломился в дом к преподобному мистеру Фолсгрейву да самым неучтивейшим образом вызвал на бой сию особу духовного звания, правду молвить, искренне дружелюбную и достойную всяческого уважения. Но создавалось впечатление, что, по странному стеченью обстоятельств, эволюция его проницательности шла вперед семимильными шагами, и столь же стремительно развивались у него и мудрость в своем роде, и милосердие; и те последние слова, что он сказал на прощание мистеру Фолсгрейву, доказывали довольно ясно, что Пьер, до того как изменить своим манерам джентльмена, уж принялся раскаиваться в том, что даже единожды отважился на подобный шаг.

1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 136
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?