Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоп, не может быть… Я же всего сутки провел здесь!
— Арика, уже прошел целый месяц?!
Старуха хмуро кивает
— Один день в Землях Вечной Охоты равен одной луне в мире живых людей.
— А здесь, в Первой Пещере?
— Одна рука дней, Дим. Скажи спасибо своей Эрике, она ухаживает за тобой, как за младенцем. Без этого никакая вера не заставила бы твое тело жить так долго без разума.
Все, больше ни слова. Нужно спешить, в этом месте фраза "время дорого" имеет совсем другой смысл
— Тогда — приглядывайте за мной и дальше. До встречи!
— Не спеши сюда возвращаться, Дим. И скажи Раугу, что ещё одну попытку он не переживет. Все, всстанавливай силы!
Молча киваю, и, усевшись рядом с огнем, вглядываюсь в пламя.
Ну же! Я! Иду!! Домой!!!
И огонь не стал мне мешать…
Первое, что я почувствовал — запах копоти и сгоревшего жира. Открываю глаза, и вижу над собой высокий, так и не перекрытый полностью потолок своей резиденции. Вокруг довольно светло, свет мягкий, рассеянный, чуть колеблющийся. Такой бывает в старых церквях и храмах.
Попытки пошевелиться ни к чему не привели, тело не слушалось. Стараясь не впадать в панику раньше времени, сосредоточил свои усилия на пальцах. Вскоре рука едва заметно дернулась, кисть немного согнулась. Нужно разминать и разрабатывать мышцы, за прошедшее время они частично атрофировались от неподвижности. Через некоторое время смог повернуть голову, и рассмотреть все получше.
Вождя всея Лантирска положили на высокую перину из сена и сосновых веток, укрытую шкурами. Вокруг, на принесенных камнях, обрубках бревен и просто на полу стоят те самые лампадки, что мы вручали молодожёнам. Десятки теплых, домашних огоньков разгоняли темноту, окон в жилой части дворца не было. Печь давно высохла, ее растопили, и сейчас в ней тихо потрескивали дрова. В помещении тепло, с юртами не сравнить…
Рядом, в паре метров от меня — похожая кровать, там, свернувшись в клубочек, спит Эрика. С ней все хорошо, кто бы не хотел меня убить, до жены добраться не успел. Грубо сколоченный стол с десятком разнокалиберных горшков и мисок дополнял интерьер.
Прислушиваюсь — тихо, снаружи не доносится не звука. Днём Лантирск довольно шумное место — постоянный звон кузни, удары топоров и молотков строителей, крики женщин и детей, визг подросших и постоянно требующих новой порции вкусной пищи поросят… Значит, сейчас ночь. Это хорошо, до утра у меня есть время на разминку. Сначала — руки!..
Особо я не преуспел. Когда Эрика проснулась, все мои достижения свелись к шевелению пальцев, да ещё пару раз получилось согнуть руки в локтях, сдвинув прикрывающую голое тело шкуру.
Мда, красавец… Даже когда я впервые очнулся в этом мире, то выглядел лучше. Более энергозатратный метаболизм неандертальцев сыграл со мной злую шутку — от былой физической формы остались одни воспоминания. Все и так небольшие запасы подкожного жира давно иссякли, живот впал, под бледной кожей выпирали ребра. Их наискось перечеркивал длинный шрам, с рядами точек по краям. Следы от швов?
— Дим!!
Конечно, она заметила устроенный мной беспорядок, и в следующую секунду уже присела рядом, с радостью и тревогой вглядываясь в мое лицо.
— Дим, ты слышишь меня? Скажи что-нибудь!
Губы не слушаются, и вместо нормального ответа получаются только отдельные слова.
— Я … вернулся… дома… любимая…
— Что с тобой? Духи огня больше не подчиняются тебе и смогли навредить?
— Нет… Долго лежал… Нужно… начать двигаться…
— Сейчас, я помогу! Дим, ты хочешь есть?
Да, еда нужна, вот только мясо мне сейчас противопоказано, желудок не справится.
— Бульон… мясо потом…
— Я тебя таким поила! А ещё — Зенг, ну ты его помнишь, он был последним женихом — посоветовал развести в воде мед, и тоже давать тебе пить. Так они у себя в стойбище маленьких детей подкармливали! Только ты очень мало пил…
Эрика гремит посудой, она уже успела оценить все удобства печи. И вот уже меня приподнимают, поддерживая за плечи, и я с удовольствием выпиваю обе предложенные миски. Жена подкладывает мне под спину мешок, набитый сеном, теперь можно сидеть.
Затем, отбросив шкуры, берется за меня всерьёз — крепкие пальцы с силой разминают дряблые мышцы, сгибают и разгибают конечности.
Результат не заставил себя долго ждать — чувствительность стала возвращаться. К вечеру я уже самостоятельно мог сидеть, брать пищу и сгибать ноги.
Речь пришла в норму, но говорил я мало — Эрика сама болтала без умолку, рассказывая все, что произошло в Лантирске за это время.
В тот день она проснулась от криков и шума. Не обнаружив рядом мужа, наспех оделась и выглянула наружу, где уже собирались остальные.
Драки бывали и раньше, дети так вообще и дня не могли прожить спокойно, особенно сейчас, когда рядом жили столько новых родов. Иногда отношения выясняли и женщины, таская друг друга за волосы и отвешивая крепкие затрещины соперницам. Мужчины дрались реже — их не так просто было вывести из себя, для этого нужно хорошо постараться. Неандертальцы были довольно таки флегматичны, и, вопреки сложившемуся в будущем мнению, агрессивны не больше, чем люди в двадцать первом веке.
Пятерым заговорщикам, решившим покончить с новыми порядками, не повезло. Я упал на юрту Зенга, ломая опорные жерди и разрывая плохо закрепленную обшивку. Тело вождя свалилось на спящих молодоженов, заливая их кровью из распоротого бока.
Огромный неандерталец, с гудящей от похмелья головой, выскочил наружу, сжимая в лапах топор. Эти парни, из рода Медведей, получив от меня новое оружие, готовы были убить любого, кто замыслит что-либо против вождя. Все их планы на будущее теперь были связанны с Лантирском. Когда Зенг увидел двоих щуплых мужиков, с окровавленным ножом и дубиной, посмевших эти планы нарушить, он впал в бешенство.
Рывок, и огромные ладони сжимают горло первого. Зенг не обращает внимания на удары ножа, он рычит как берсерк и ломает шейные позвонки. Второй успел только раз использовать дубину — руку, ее державшую, просто вырвали из сустава, и она обвисла плетью…
Крики боли и ярости уже разбудили всех. Пока Тинг с Раугом оттаскивали разбушевавшегося охотника от едва живого противника, близнецы вынесли меня из развалившейся юрты. Эрика готовилась зашивать раны, а обстановка продолжила накаляться.
Большинство людей разделяли желание Зенга довести дело до
