– Сорвалось, – глубоко затянувшись, огрызнулся уголовник. – Твоя наводка оказалась полным дерьмом. Этот парень – ловкая бестия, знает приемы японской борьбы. Он нас обезоружил и выкинул за борт.

– Один? – недоверчиво переспросил Циглер. Темнит Нос, ох, темнит. Может, решил не делиться, спрятал барахло и плетет небылицы?

– Один, – уголовник распахнул одеяло и показал приятелю багровый рубец поперек живота. – Видел, как приласкал? Гейдель вообще едва выплыл с перебитой клешней.

– Жаль, – протянул привратник. – Добыча у него судя по всему была знатная. Полиция тут на ушах стояла, устроили форменную облаву и все переворачивали вверх дном. Только недавно угомонились. Я думал, ты пережидаешь шухер.

– К тебе тоже приходили? – насторожился Нос.

– Не волнуйся, – усмехнулся Циглер. – Я был нем как рыба. Ты же меня знаешь. Чего же он уволок такое?

– Какая разница, если нам ничего не обломилось, – наливая себе еще водки, откликнулся уголовник. – Если фараоны засуетились, то теперь надо как ракам: на дно и по норам. Я завтра исчезаю отсюда. Пересижу недельку-другую, где потише…

* * *

Начальник разведывательного бюро австрийского Генерального штаба полковник Максимилиан Ронге захлопнул лежавшую перед ним папку с донесениями, откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Пожалуй, за последние четыре года – с тех пор, как он стал главой службы разведки и контрразведки, получив назначение на высокую должность в тринадцатом году, – это самая трудная весна.

Еще в первых числах апреля начали поступать сообщения о намечающемся русском наступлении в Буковине и Галиции. В середине месяца, во время Пасхи, появилось много перебежчиков, подтверждавших сведения о предстоящем наступлении, а в начале мая агентурная разведка с полной определенностью уверила командование, что на участке Карпиловка – Корыто следует ожидать наступления 8-го и 11-го русских корпусов. Предостережение поступило и от военного атташе в Бухаресте, сообщившего, что генерал Авереску в кругу своих друзей, – среди которых оказался агент австрийского разведывательного бюро, – заявил, что по сведениям румынского военного атташе в Петербурге русские скоро начнут большую операцию.

Агентурная разведка также доносила о наступательных замыслах противника на фронте Олыка – Тернополь и южнее Днестра. Причем начало атаки можно ожидать с часу на час. Но ограничится ли командующий фронтом русских генерал Брусилов отдельными ударами?

Открыв глаза, полковник подтянул к себе другую папку и достал справку о Брусилове.

Генерал Алексей Алексеевич Брусилов – правнук, внук и сын русских офицеров, – родился 19 августа 1853 года в семье 66-летнего генерала Алексея Николаевича Брусилова и 28-летней Марии-Луизы, польки по происхождению, в девичестве Нестеровской, дочери гражданского чиновника канцелярии, наместника Кавказа. Первенец. Кроме него, в семье было еще три сына: Борис, Александр и Лев, но Александр скончался во младенчестве.

Прадед генерала – Иван Иевлевич Брусилов – служил при Петре I, получив в походах и войнах весьма высокий по тем временам чин секунд-майора. Дед – Николай Иванович Брусилов, – окончил привилегированный Сухопутный шляхетский корпус, куда принимались только потомственные дворяне, служил в войсках, воевал с турками.

Отец генерала – Алексей Николаевич Брусилов – начал военную службу в кампанию 1807 года, затем сражался с Наполеоном, отступал из Москвы, участвовал в походе в Европу и взятии Парижа. Имел много наград, с 1839 года служил на Кавказе, где велась упорная и кровопролитная война: всегда и везде в строю, под огнем противника, на передовой. В 1856 году получил чин генерал-лейтенанта. Умер, когда старшему сыну исполнилось всего шесть лет.

«Да, но кровь предков какова!» – подумал Ронге.

Генерал Брусилов с детства свободно владел французским, немецким и английским языками, окончил готовивший офицеров гвардии Пажеский корпус, но в связи с недостатком средств в семье, по собственному желанию выпустился офицером в 15-й Тверской драгунский полк, квартировавший в Закавказье.

Когда началась Русско-турецкая война 1877–1878 годов, десятая по счету война между русскими и турками, Брусилов за семь месяцев заслужил повышение в чине и три боевых ордена. До 1881 года будущий генерал служил в полку, а затем поступил в открывшуюся в Петербурге Офицерскую кавалерийскую школу, где провел почти четверть века – сначала слушателем, затем преподавателем и, наконец, начальником школы в чине генерала. В 30-летнем возрасте он женился на молоденькой Анне Николаевне фон Гагемейстер, которая родила ему сына.

Но главное в том, что за годы работы в школе он узнал весь обер-офицерский состав русской кавалерии. А из их среды вышли многие сегодняшние генералы, командующие армиями, корпусами, дивизиями. И они знали Брусилова, верили ему!

В 1906 году Брусилова назначили начальником 2-й гвардейской кавалерийской дивизии и тогда же в статье, опубликованной в «Вестнике русской конницы», генерал впервые в мире выдвинул идею создания кавалерийских корпусов и даже армий.

1908 год для Брусилова примечателен многим – он овдовел, сын окончил Пажеский корпус и был выпущен корнетом в лейб-гвардии Конно-гренадерский полк, и объявлено о предстоящем назначении генерала командиром 14-го армейского корпуса, расквартированного в Царстве Польском, под городом Люблиным. В довершение всего последовал высочайший приказ о производстве в генерал-лейтенанты. Так Брусилов впервые появился у границ Австро-Венгрии!

В 1910 году он посетил Италию, в 1912-м получил чин полного генерала и начал исполнять обязанности командующего округом, а в 1913 году был назначен командиром 12-го армейского корпуса в Киевском округе, где в апреле 1914 года участвует в крупнейшей перед войной штабной военной игре под руководством военного министра Сухомлинова: в присутствии узкого круга высших военачальников на карте разыгрывали войну с Германией и Австро-Венгрией. Летом 1914 года Брусилов лечился на минеральных водах модного курорта Киссинген, в Южной Германии.

«Интересно, неужели он туда ездил только лечиться? – захлопнув папку, подумал Ронге. – Ни за что не поверю!»

С самого начала войны Брусилов в Галиции и теперь уже командует фронтом. Можно ли верить, что этот весьма одаренный, образованный и храбрый генерал, доказавший свои качества на деле, ограничится одним-двумя частными ударами по противнику? Ему свойственны стремление к бурному наступлению, неожиданным маневрам и непременному разгрому врага, используя для этого все возможные средства.

Побарабанив пальцами по подлокотникам кресла, полковник досадливо поморщился – в подобной ситуации еще только не хватало упустить подозреваемую в связи с русской разведкой женщину, успевшую сунуть носик в сверхсекретные бумаги. Правда, доподлинно этот факт не установлен, но ее взяли под плотное наружное наблюдение, а птичка фьють – и упорхнула! Стоит ли теперь сомневаться, что подозрения оказались обоснованными? Иначе, зачем бы ей исчезать? С испуга? Однако побег явно совершен не без помощи третьих лиц и выполнен весьма профессионально.