Его нужно остановить, и это будут молодые мужчины вроде Майкла, которых призовут. У нее по спине пробежал холодок, когда она оглянулась вокруг себя и увидела Рэймонда и Альфа, двух молодых санитаров, которые всегда дразнили медсестер-студенток. Им тоже придется пойти воевать, как и большинству врачей, как и братьям и отцам ее подруг, и это будет то же самое, что и на первой войне: женщины будут выполнять мужскую работу и ждать и надеяться, что их сыновья, мужья и братья не окажутся в списках погибших.

И вдруг Адель поняла, почему ее с такой готовностью зачислили в студентки на курсы медсестер. Она хотела верить, что была исключительной и что ее вступительное собеседование прошло блестяще. Но на самом деле все, вероятно, было совсем не так. Если война действительно будет, Англии понадобятся еще сотни медсестер, и поэтому зачисляли каждого, кто мог и хотел учиться. Но хотя Адель немного разочаровалась, поняв, что не была такой уж особенной, она преисполнилась решимости доказать, кем является.

Майкл приехал повидаться с ней в начале свои летних каникул, даже не предупредив. Он оставался с матерью лишь несколько дней, прежде чем поехать в Шотландию, и очень надеялся, что у Адель будет выходной. И ему действительно повезло, у нее был выходной, и хотя она обычно ездила домой к бабушке, на этот раз осталась в общежитии, чтобы поучиться.

Некоторые медсестры видели, как он ждет ее в холле, и потом безжалостно дразнили ее. Оказалось, что если кто-то заезжал сюда, вместо того чтобы договориться и встретиться в городе, подразумевалось, что это серьезные отношения. И еще это означало, что в будущем старшая сестра будет зорко следить за ней.

Был сильный ливень, поэтому они поехали на машине в кафе в Батл. Это было приятное заведение с бумажными занавесками в полосочку и скатертями и множеством ярких медных горшков, подвешенных к балкам.

Адель еще находилась под впечатлением от работы медсестрой и не могла говорить ни о чем другом, пока они пили чай и ели сдобные лепешки и пирожные. У Майкла в голове тоже была одна-единственная мысль. Он собирался уезжать и остановиться у людей, которые казались невероятно важными персонами, у них был замок на озере и частный самолет, на котором он сможет летать. Они оба ни словом не обмолвились о болотах, будто пытались быть другими людьми.

Он выглядел настоящим джентльменом в серых фланелевых брюках и яркой фланелевой спортивной куртке и часто невольно переходил на студенческий сленг, который она не всегда понимала. Он также вырос и стал очень красив: его волосы были намного длиннее, лицо тоньше, и пока он просил официантку принести еще чая, на его угловатые скулы упал свет из окна, и она почувствовала, что ее захлестнула волна желания.

И все же, как бы ни было замечательно снова увидеть Майкла, у Адель осталось неприятное чувство, что он оценивал ее и пришел к выводу, что чего-то в ней не хватает. Она не могла винить его — в дешевом хлопковом платье, с голыми ногами, болтая о градусниках, суднах и тому подобном, она, вероятно, имела вид такой простушки.

Она понимала, что он знакомится со многими девушками. Она представляла, что все они ужасно хорошо воспитаны, разговаривают, как дикторы, и носят одежду из дорогих магазинов. Почему он по-прежнему проявляет интерес к кому-то, кого не одобряют его родители? Особенно когда вокруг него бесчисленное количество девушек, более красивых, умных и с меньшими проблемами, чем у нее?

Майкл должен был возвращаться к матери на ужин в семь часов, и когда он завез ее в общежитие, то поцеловал в щеку.

— В следующий раз мы договоримся заранее, чтобы у нас было больше времени, — сказал он. — Я хочу пригласить тебя на ужин или потанцевать.

Адель набрала в рот воздуха, прежде чем ответить. Она хотела Майкла на любых условиях — когда он был рядом, у нее подкашивались ноги, сердце билось чаще, и она могла смотреть в его темно-синие глаза вечно и никогда не уставать. Но она была реалисткой, и сколько бы у них не было общего пять лет назад, когда они впервые встретились, сейчас они выросли и находились на разных полюсах. Даже если бы его родители не были так настроены против нее, у них все равно ничего бы не получилось, и она не хотела, чтобы Майкл чувствовал, что он чем-то связан с ней.

— Нет, Майкл, — сказала она твердо. — Ни танцев, ни ужина, просто время от времени посылай мне открытку, чтобы я знала, чем ты занимаешься.

Она ожидала, что ему станет легче и он даже рассмеется и скажет, как он рад, что она по-прежнему такая же прямая, как была ребенком, но, к ее удивлению, он был поражен и выключил двигатель машины.

— Я тебе больше не нравлюсь? — спросил он. Он положил одну руку ей на щеку, чтобы она не могла отвернуться от него, и его глаза впились в нее.

— Конечно, ты мне нравишься, глупый, — сказала она и попыталась рассмеяться. — Ты всегда будешь моим особенным другом, но это не означает, что ты должен периодически возникать и кормить меня пирожными, чтобы возместить ужасное обращение со мной твоего отца.

— Ты думаешь, я из-за этого сегодня приехал? — спросил он.

— Ну… да, — сказала она. — Возможно, ты на самом деле не считал это причиной, но я думаю, что это так. Тебе не нужно чувствовать себя виноватым из-за этого, я сейчас медсестра, и работа с твоей матерью помогла мне открыть этот путь. Я ни на тебя, ни на нее не сержусь.

Он положил другую руку на ее щеку, обняв ладонями ее лицо.

— Ты все не так поняла, — ласково сказал он. — Я хочу пригласить тебя на ужин не потому, что чувствую себя виноватым, а потому, что хочу, чтобы ты была моей девушкой.

— Но как ты можешь этого хотеть? — спросила она, чуть не теряя сознание от прикосновения его ладоней к ее щекам. — Я никогда не смогу стать частью твоего мира.

— Посмотри на себя, — сказал он с нежной улыбкой. — Адель, ты красивая, способная и сильная, ты сможешь стать частью любого мира, если захочешь. Но я не хочу, чтобы ты становилась частью чего-то, я просто хочу тебя такой, какая ты есть и где бы ты ни была. Мне нравятся твои жизненные ценности, твое отсутствие высокомерия, твоя доброта. Ты мне нравишься, очень нравишься!

Прежде чем Адель смогла что-то сказать, он поцеловал ее. Не таким сорванным, смущенным поцелуем, каким был их первый поцелуй два года назад, но настоящим поцелуем возлюбленного, и это был первый поцелуй в жизни Адель. Его губы были намного мягче, чем она ожидала, он обнял ее и притянул к себе. Кончик его языка немного раздвинул ее губы, и вдруг она поняла, как любовники могут стоять на вокзалах и в дверях магазинов, целуясь часами. Она подумала, что сможет даже проигнорировать старшую сестру, если та будет стоять на ступеньках общежития и наблюдать за ними. Она хотела остаться в объятиях Майкла навсегда.

— Ну что, ты будешь со мной встречаться? — спросил он, когда они перестали целоваться. Он все еще крепко держал ее в свои руках и потерся носом о ее нос. Что она могла ответить, кроме «да»? Кода она наконец выбралась из машины, она была такой счастливой, что ей захотелось побежать в общежитие и закричать, объявляя всем, что Майкл Бэйли хочет, чтобы она была его девушкой.