Я опустилась на колени и снова нашла то, что искала:смазанный кровавый отпечаток сзади унитаза. И передо мной вдруг сама собойвозникла картина того, что здесь произошло, до того зримо, точно ядействительно все видела собственными глазами: Вовка вошел в туалет, замок надвери отсутствует, и дверь осталась открытой.., раздался шум, он машинальноповернулся, и убийца ударил его по горлу, а потом держал над унитазом, чтобы неиспачкать стены кровью, но Вовка в агонии хватался руками за все подряд, иубийце пришлось наводить здесь порядок…

Если бы труп обнаружила не я, а кто-то другой и ментызаинтересовались странным совпадением.., я бы уже сидела за решеткой. Ясхватила ведро, тряпку, налила воды с мыльной пеной и принялась отмыватьтуалет.

— Похвальнее стремление к чистоте, — услышала я ивздрогнула от неожиданности. За спиной стоял Ник, сложив руки на груди,наблюдая за мной без намека на удовольствие. — Плановая уборка в три часаночи? Не спится, покойнички в глазах мелькают? — Я смотрела на него снизувверх, холодея при мысли… — Что за дерьмо, детка? — схватив меня за волосыи наклоняясь к самому моему уху, спросил он. — Что за дерьмо?

— Меня кто-то подставляет.

— Ну, конечно, — развеселился он. — И тызнаешь кто?

Ник рывком поднял меня с пола, прижал к стене, придавивсогнутой в локте рукой мою шею. Глаза его были совсем рядом, но сейчас, противобыкновения, его взгляд вызывал не страх, а злость.

— Пошел ты, — с трудом ответила я, хватая ртомвоздух.

— Вот, значит, как… — Ник не то чтобы удивился, скореебыл заинтригован. Он отпустил меня, сделал пару шагов в сторону и привалился к стене. —Давай поговорим по душам. — В его устах это звучало издевательски, но надругое я и не рассчитывала. — Можно я обрисую свое видение мира? Вовка,который вроде бы отправился в Сибирь, почему-то оказывается в твоем лифте. А тыоттираешь пятна крови на полу своего туалета… Я ведь не ошибся, ты избавляласьот следов преступления, когда я пришел? И при всем том заявляешь, что тебяподставляют.

— Разумеется, раз я его не убивала, — буркнула я.

— О'кей. Допустим. И ты не знаешь, кто убил. Ты даже недогадываешься. Тогда попробуем пошевелить мозгами: кому надо тебя подставлять?Ну-ну, солнышко, придумай что-нибудь.

— Человеку, который хотел бы видеть меня втюрьме, — пожала я плечами.

— Тогда не стоило затевать возню с трупом. Достаточнобыло вызвать милицию, они обнаружили бы Вовку в твоей квартире, и, учитывая то,что уже нарыли на тебя, песенка твоя была бы спета. Сесть тебе никто не даст,следовательно… — ты слушай, слушай, папа дело говорит! — твой хладный трупнайдут, пока еще следствие вестись будет. Зачем же такие сложности? Не проще лишлепнуть тебя здесь, не устраивая цирка с Вовкой? Опять-таки допустим: он, онаили они не ищут легких путей и махнули в Геленджик через Камчатку. Судя погенеральной уборке, которую ты затеяла, Вову зарезали здесь. Я прав? — Ямолча кивнула. — Не подскажешь, что он делал в твоей квартире? — Явздохнула, а Ник удовлетворенно кивнул. — Не подскажешь. Серега тебезвонит, Вова заглянул в гости, и оба с одной целью — скончаться. Парень купилбилет на самолет, я проверял. Но вместо похорон тети угодил на свои. У тебяесть хоть какое-нибудь объяснение всему этому?

— Нет, — отрезала я.

— Правильно. Потому что и быть не может. Зато у меняесть объяснение: Вова парит мне про тетю, а сам является к тебе…

— Глупость, — перебила я.

— Только на первый взгляд, — терпеливо поправилНик. — Ты его терпеть не можешь и все прочее… Ты меня-то не дури, я ужзнаю, на что ты способна, если в твоей голове появится какая-нибудь идейка. Кпримеру, идейка разделаться с обидчиками. В твоих объятиях такой дурак, какВовка, не только про тетю забудет… И вот появляется труп в сортире. Но в головутебе приходит здравая мысль, что его присутствие в твоем жилище придется как-тообъяснять, и ты решаешься избавиться от тела. Тут и выясняется, что это не таклегко. До лифта ты его дотащила и поняла, что задачка тебе не по зубам. Тогдаты на ходу придумываешь историю и звонишь мне.

— Не позаботившись сначала убрать в туалете?

— Ты позаботилась. Сунь свой нос в ведро, детка, в немнет крови. Ты перестраховываешься. Пальчики смываешь?

— Хочешь водки? — спросила я с печалью.

— Хочу, — ответил Ник, и мы пошли на кухню. Выпилипо рюмке и уставились друг на друга.

— Я его не убивала, — поморщившись, сказалая. — Правда, если ты начнешь сдирать с меня кожу лоскутами, я, конечно,забуду про частичку «не». Только что ты от этого выгадаешь?

— Тогда у тебя должно быть объяснение. Или догадки.Хотя бы подозрения, черт тебя возьми!

— У меня их нет. Я могла бы подозревать тебя. Тебепроще всего привести сюда Вовку, заглянуть ко мне по-дружески. Да, я бы моглаподозревать тебя, — повторила я, — если бы способна была найтипричину, по которой ты режешь дружков, как кур.

— Мною движет любовь к тебе, — усмехнулся Ник.

— Вот-вот, что-то подобное я и вообразила. У меня нетобъяснений.

— Я так понимаю: пока последний герой не отброситкопыта, эта хрень не кончится. Мы практически у финиша, что меня радует. —Ник прошелся по кухне и остановился напротив меня. — Я не в настроениивидеть еще один труп, потому очень прошу: давай поговорим по душам, мояпрелесть. И не зли меня, не то прелестью тебя даже пьяный бомж не назовет.

— Что ты хочешь услышать? — вздохнула я.

— Что у тебя вот тут, — ткнул он пальцем в мойлоб. — Кого ты покрываешь?

— Ник…

— Не зли меня!

— Ник, клянусь, я…

— Кому ты рассказала об этом?

— О чем? — не сразу поняла я.

— О нашем маленьком шоу, где вы с подругой былиглавными участницами?

— Никому. Никогда, — глядя ему в глаза, ответилая.

— Тогда эта кошка драная, твоя подружка, разболтала. Яиз нее махом все выбью.

— Нет! — Я схватила его за руку, начисто забыв,что он этого терпеть не может, но на сей раз Ник на мой жест неотреагировал. — Ник, послушай меня, пожалуйста. Она тоже никому никогда обэтом не рассказывала. Я тебе клянусь.

— Откуда тебе знать?