Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рахманов скроил постную мину.
— Да, я слышал. Ужасная трагедия. Говорят, он был пьян.
— Говорят, — кивнул Антон, в упор глядя на меня.
— Только не вздумай перекладывать все с больной головына здоровую, — зло улыбнулась я. — Я его не спаивала.
— При чем здесь ты? — удивился Рахманов.
— Спроси у своего друга, — отрезала я и поспешилаудалиться.
Через час Антон уехал, не попрощавшись со мной.
— Неприятная история, — поморщилсяРахманов. — Ох уж эти брошенные любовники… Борька всегда был истериком инеудачником. Теперь, по крайней мере, зависть его не гложет. Забудь о нем.
В понедельник возле своего дома я встретила Артема. Делатьему здесь было нечего, так что сказку про то, что он шел мимо, мог и нерассказывать.
— Вовка пропал, — заявил он, буравя меня взглядом.
— Он тетку хоронит, мне Ник сказал.
— Ага, тетку. Его баба звонила мне сегодня. Егомобильный не отвечает. А никакой тетки нет и в помине, она спрашивала упредков. Он просто смылся. Вот дерьмо! — плюнул он в досаде.
— Маловероятно, — пожала я плечами. — Ник такиешутки не жалует, он его найдет и оторвет башку.
— Ник — псих, ему плевать на то, что происходит, онтолько зубы скалит. — Такие слова в адрес Ника, неосторожно сказанныеслова, могли выйти Артему боком, о чем он прекрасно знал, так что становилосьясно: парень уже просто спятил на нервной почве.
— Ты не очень-то разговорился? — ласково спросилая.
— Не очень. Можешь донести ему. Плевать. А ты, похоже,ничего не боишься? — зло спросил он, приглядываясь ко мне. В его глазахбыл еще один вопрос, невысказанный. Стало ясно: он, как и Ник, подозреваетменя.
— Чего мне бояться? — удивилась я.
— Ты знаешь, кто это? — прошипел он, хватая меняза руку.
— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь.
— Все из-за тебя. Я чувствую. Нутром чую. Только ты,сучка, сдохнешь раньше, чем я.
— Возможно, — не стала я спорить. — Авозможно, и нет. Поживем — увидим.
Я сбросила его руку и направилась к Виссариону. УгрозыАртема меня не очень испугали. Хуже было другое: Ник мне не доверял и рыскал погороду в одиночку, пытаясь обнаружить супостатов. Еще неизвестно, что он тамнароет. Раньше он везде таскал меня с собой, а теперь предпочитал работатьодин.
Конечно, внезапную смену привычек можно объяснить тем, чтоон точно следует приказу: оставить меня в покое. Но, если честно, я была уверена:Ник на приказ поплевывал, и сейчас им движет нечто другое.
Понедельник — тяжелый день, хотя в моей жизни понедельникибыли не хуже остальных дней недели, но этот выдался особенно скверным. Неуспела я устроиться за роялем, как в бар вошел мужчина. Высокий, широкоплечий,с ранней сединой в темно-каштановых волосах, одет в джинсы и кожаный пиджак.Посетитель улыбнулся Виссариону и задержал взгляд на мне, а я сразу поняла двевещи: он мент и явился по мою душу. Тут пожаловало шестое чувство ипросигналило SOS. Впадать в панику я не спешила, прежде всего потому, что толкуот этого не видела, а кроме того, все-таки надеялась: вдруг повезет и шестоечувство дало маху?
В общем, я меланхолично играла на рояле, предпочитая несмотреть в сторону посетителя. Виссарион, который так же безошибочно распозналв нем мента, вышел из-за стойки и, приблизившись к столу у окна, за которым онустроился, спросил:
— Что желаете?
— Кофе, пожалуйста, — вежливо ответил тот.
Виссарион уточнил, какой кофе, и отправился назад. Проходямимо рояля, он со значением посмотрел на меня.
Получив свой кофе, мужчина не торопясь его выпил, поглядываяв окно, я продолжила извлекать из рояля рыдающие звуки, друг друга мы вроде быигнорировали. Я могла продолжать сколь угодно долго, весь вопрос, насколькохватит терпения у него.
— Грустная мелодия, — сказал он, поворачиваясь вмою сторону. Я решила, что замечание ответа не предусматривает, и кивнула. Онподошел, внимательно посмотрел на меня и произнес:
— Вы Юлия Ким.
Я опять кивнула.
— А вы кто? — спросила без интереса.
— Рогозин Александр Иванович.
— И что дальше?
Он не спеша извлек удостоверение и показал его мне. Я втретий раз кивнула, не убирая рук с клавиш.
— Я хотел бы с вами поговорить.
— Здесь?
— Почему нет?
— Хорошо, давайте поговорим.
Я захлопнула крышку и повернулась к нему. Он пододвинул стули сел рядом.
— Вас не удивил мой приход?
— Я никуда не спешу и надеюсь дождаться объяснений.
— Вы хорошо знали Бориса Шлимана? — помедлив,сменил он тему.
— Я его совсем не знала, если иметь в виду его мысли ичувства. Мы несколько раз вместе напивались и дважды занимались любовью.
— То есть своим другом вы его не считаете?
— Меня учили, друг — это тот, с кем пойдешь в разведку,а пьянствовать можно с кем угодно.
— И любовью заниматься тоже?
— По обстоятельствам. Бытует мнение, что секс вообще неповод для знакомства.
Он чуть улыбнулся, давая понять, что считает мои словашуткой.
— Значит, просто знакомый. А я удивился, что вас небыло на похоронах.
— Терпеть не могу похороны.
— Борис очень серьезно к вам относился. По-моему, онбыл влюблен в вас, и у меня сложилось впечатление, что чувства были взаимными.
— Вы ошиблись.
— Да, теперь я это вижу. Ну что ж, очень жаль. —Он хлопнул ладонями по коленям и поднялся. — Всего доброго.
— И вам того же.
Рогозин отошел на несколько шагов и вдруг повернулся.
— Он был прав. Такое впечатление, что у вас во врагахвесь мир.
— На самом деле только сосед — затеял ремонт и долбит встену с утра до вечера. Я от этого зверею.
Теперь он улыбнулся шире и наконец покинул бар.