— Подальше от тебя?

— Да, — недолго колебался Джейми.

Он перевел взгляд на величественный простор, раскинувшийся перед ними, его профиль был таким же строгим и упрямым, как профиль чужого человека.

— Как можно подальше от меня.

— А что, если я не поеду?

— У тебя нет выбора. Разве ты не слышала моего деда? Я происхожу из старинного рода людей, которые уничтожают то, что они любят больше всего.

— Что ты сейчас хочешь сказать, Джейми? — оттолкнув страх, с надеждой в голосе спросила Эмма. — Что ты любишь меня? Ты именно это собирался мне сказать, перед тем как обнаружил страничку из церковной книги?

Эмма коснулась его рукава, но он отодвинулся в сторону. Раньше он не мог оторвать от нее рук, а теперь казалось, что он не мог смотреть на нее, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться.

— Что ты делаешь? — в отчаянии закричала Эмма. — Притворяешься, что той ночи в разрушенной церкви не было?

Разве мог он притворяться, что она никогда не лежала под ним, дрожа от беспомощного изумления, когда его ловкие пальцы и сильное тело доставляли ей самое приятное и самое опустошительное удовольствие, которое мужчина может дать женщине?

— Ты можешь действительно мне сказать, что та ночь ничего для тебя не значила?

Джейми повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Безразличие в его взгляде было еще страшнее, чем презрение, с которым он смотрел на своего деда.

— Я выполнил свою часть нашей договоренности. Ты просила овладеть тобой; а не клясться в вечной любви. Если ты хорошо себя чувствуешь, чтобы уехать завтра утром, я помогу тебе спуститься с горы. Твоя семья, возможно, считает, что ты погибла. Поэтому мне надо доставить тебя к ним раньше, чем они навсегда покинут Шотландию.

— А как же Хепберн? — Эмма покачала головой, у нее все завертелось перед глазами, когда она услышала такой резкий и грубый отказ от всего, что между ними произошло. — Хоть он, возможно, и не убивал твою мать, но он пытался убить меня. Я уверена, что ему будет только приятно узнать, что теперь ему нет необходимости искать себе новую невесту, поскольку у него уже есть наследник.

— О, Хепберна можешь предоставить мне, — мрачно улыбнулся Джейми. — Он больше не твоя забота. Я с ним разберусь.

Джейми собрался уходить, но задержался, бросив хмурый взгляд на свои руки, как будто удивился, что ожерелье матери все еще оплетает его пальцы.

Эмма почувствовала, как с надеждой замерло ее сердце, когда Джейми взял ее руку и вложил туда ожерелье.

Он поднял на ее глаза. Плескавшееся в них раскаяние разбило хрупкую надежду Эммы.

— Я пытался предупредить тебя, девочка, что это всего лишь бесполезная безделушка.

Джейми мягко сжал ее пальцы вокруг ожерелья, развернулся и ушел.

Когда он исчез во мраке лестницы, Эмма раскрыла ладонь, чтобы рассмотреть простой гэльский крест.

Это был символ веры. Символ надежды.

Тот Синклер, который вынес его из замка, когда его вместе с родственниками изгнали из собственного дома, должно быть, знал, что этот крестик повлияет на мечты грядущих поколений. Женщина, которая носила его последней, отказалась предавать свои мечты. Она была готова рисковать всем — своим домом, любовью отца… даже своей жизнью, чтобы воплотить свои мечты в жизнь.

Эмма сжала кулак с ожерельем и, подняв глаза, окинула взглядом суровую землю, которую она полюбила. Джейми Синклеру предстояло открыть, что эта потускневшая безделушка, в конце концов, не такая уж бесполезная и что он, возможно, сам оказался более беспощадным и решительным соперником, чем Хепберн.

Когда на следующее утро Джейми спускался по лестнице в холл крепости, он меньше всего ожидал услышать веселый смех Эммы. Он даже нахмурился, засомневавшись, уж не грезит ли.

Но как он мог грезить, когда всю ночь даже глаз не сомкнул? Когда всю ночь мерил шагами комнату и боролся с искушением проскользнуть в спальню Эммы… и в ее постель? Как он мог грезить, когда все его мечты умерли несколько часов назад, разбившись о железный кулак предательства его деда?

Ступив на последнюю ступеньку лестницы, Джейми удивленно открыл рот, увидев неожиданную сцену абсолютного домашнего блаженства.

В середине холла стоял длинный стол, накрытый чистой скатертью. Рядом с ним суетилась Эмма, держа в руках поднос с горячими лепешками.

Если бы не повязка, видневшаяся из лифа лазурного платья, никто бы никогда не догадался, что несколько дней назад в нее стреляли и она находилась на грани жизни и смерти. Ее волосы свободно лежали на плечах, но с обеих сторон были подколоты гребешками из слоновой кости. Наверно, это Мэгс отыскала их где-то. Но еще больше внимание Джейми привлекло ожерелье матери, которое обнимало изящную шею Эммы.

Она наклонилась к столу, предлагая двум мужчинам, сидящим на одной из длинных скамеек, стоявших по обеим сторонам, свежие лепешки и очаровательный вид мягкой окружности груди. Одним из мужчин был Бон.

Другим — Йен Хепберн.

И хотя его левая рука по-прежнему висела на перевязи, побитое лицо было чисто выбрито, а гладкие черные волосы с выделяющимся «вдовьим треугольником»[12]надо лбом, аккуратно стянуты на затылке кожаным шнурком. Если Джейми не ошибался, на Йене была надета одна из его рубашек.

— Доброе утро, Син, — заметив Джейми, сказал Йен, насмешливо приподняв бровь. — Или ты предпочитаешь обращение «милорд»?

— Ты рассказала ему о церковном журнале? — не веря своим ушам, спросил Джейми у Эммы.

— А почему нет? — пожала она плечами. — Довольно скоро весь мир узнает, что ты наследник графа.

— Нет, если только я не скажу об этом, — возразил Джейми.

Бон откусил еще один кусок лепешки и округлил глаза от настоящего удовольствия.

— Черт возьми! Ты готовишь намного лучше Мэгс, девочка! Если я когда-нибудь смогу перехватить тебя между женихами, обещаю покончить с холостой жизнью и ухаживать за тобой сам.

— О, Бон, спасибо! — заметно прихорашиваясь, ответила Эмма. — Женщине всегда приятно найти мужчину, который ценит ее навыки. Все ее навыки, — невинно улыбнулась она Джейми.

— Отлично, Бон, — процедил сквозь сжатые зубы Джейми, — но я не помню, чтобы давал тебе приказ отпускать нашего пленника.

— А он не требовал приказов. — Эмма ласково потрепала Бона за небольшое ухо. — Он потребовал обещание напечь горячих лепешек в печи.

— Тебе не стоит волноваться, что я всажу тебе нож в спину, чтобы украсть твое наследство. — С усмешкой посмотрев на Джейми, Йен взял еще одну лепешку. — Как ты догадываешься, я был немало удивлен, когда мисс Марлоу сообщила мне эту новость. Но спокойно поразмыслив на этот счет, я решил, что меня устраивает такое захватывающее развитие событий, стоит только представить, какую неприятность это доставит моему дяде. — Он изящно пожал плечом: — Лучше лишиться наследства, уступив его тебе, чем какому-нибудь хнычущему младенцу. Возможно, теперь я могу наконец освободиться от этого забытого Богом замка и от мелочного тирана, который им правит.