— Я, наверно, прилагаю недостаточно усилий, чтобы удержать тебя в кровати, да?

Эмма обернулась и увидела стоявшего в дверях Джейми. Он выглядел как настоящий шотландский лэрд в килте в красно-черную клетку и в кремовой льняной рубашке с широкими рукавами и ниспадающим кружевом на манжетах. Эмма была настолько занята своей находкой, что даже не слышала, как он открыл дверь.

Она спрятала за спину руку с зажатой в ней бумагой и от испытанного потрясения не могла промолвить ни слова. Ей оставалось только молиться, чтобы Джейми не заметил стоявшей на столе открытой шкатулки.

— Что это ты вытворяешь, а?

Джейми как-то подозрительно посмотрел на нее, наклонив голову набок.

— Ничего, — поспешила ответить Эмма. — Совсем ничего.

— Тогда почему у тебя такой восхитительно виноватый вид? — Джейми неторопливо направился к ней, излучая снисходительную улыбку. — Что такое, дорогая? Неужели ты умудрилась захватить один из пистолетов деда и теперь, когда твое здоровье идет на поправку, намерена с его помощью проложить себе дорогу на свободу?

Джейми приближался, и Эмма в панике оглянулась назад. Если не выпрыгнуть в окно, спастись от него невозможно. Но она может отвлечь его, по крайней мере пока не придумает способ сказать, что все, во что он верил о себе, ложь.

Эмма уперла руки в бока, осторожно пряча бумагу, и посмотрела ему прямо в глаза:

— А почему я должна прокладывать себе путь на свободу с помощью пистолета? В долине ты говорил, что с большим удовольствием от меня избавишься.

— Наверно, надо сказать деду, чтобы он запер пистолеты, — внимательно посмотрев на нее, сказал Джейми и остановился.

— И не трудись отрицать это! Граф даже не отдал тебе то, что ты просил, а ты поскорее меня отправил. — Когда Эмма почувствовала, как в ней нарастает раздражение, она с удивлением поняла, что каждое сказанное ею слово идет из самого сердца. — Ему и пришлось-то всего лишь помахать у тебя перед носом небольшой кучкой золота, и ты практически подтолкнул меня в его руки. Удивляюсь, как ты не предложил сторговать меня за лошадь. А может, даже за… за… за овцу!

Джейми сжал губы, потому что больше всего ему сейчас хотелось рассмеяться, но он не осмелился.

— Знаешь, я провел с тобой ночь и вынужден признать, что даже самая преданная овца потеряла для меня свою привлекательность.

— Почему, Джейми? — не давая ему уйти от ответа на вопрос, спросила Эмма. — Почему ты отпустил меня?

— Потому что я думал, что ты не моя, чтобы удерживать тебя.

Эмма повернулась к окну, откуда открывался великолепный вид, потому что не хотела, чтобы Джейми видел, что она готова расплакаться. Она так долго старалась быть сильной, но события последних нескольких дней, похоже, выбили ее из колеи. Ситуация осложнялась еще тем, что она только что обнаружила.

— Но я ошибался, — хрипло прошептал ей на ухо Джейми.

Эмма чувствовала его силу, тепло его тела, которое согревало ее сильнее, чем солнечные лучи.

— Еще до того, как в тебя выстрелили, я знал, что веду себя как болван! Я уже был готов пойти за тобой следом. Поэтому и реакция у меня была такая молниеносная, когда я заметил стрелка. Потому что я понял, что…

Эмма обернулась, чтобы посмотреть на него, настолько загипнотизированная его словами, что совершенно забыла о своем раненом плече… и о кусочке бумаги, зажатом в руке. Пока он не выскользнул из ее слабых пальцев и не упал на пол к их ногам.

Эмма попыталась наклониться, чтобы подобрать бумажку, но Джейми, движения которого не сковывало больное плечо, удалось это сделать первым.

— А что это такое, девочка? — с изумленным видом спросил он, выпрямляясь. — Ты писала свое письмо о выкупе? Потому что мой дед в данный момент, как мне кажется, за меня и двух шиллингов тебе не даст.

Джейми посмотрел на бумажку и бросил любопытный взгляд на Эмму.

— Это похоже на страницу, вырванную из старой церковной книги. Откуда она у тебя?

— Мэгс дала ее мне, — неохотно призналась Эмма.

— А, Мэгс, — ласково сказал Джейми, переводя взгляд на бумагу. — Она всегда была как старая ворона, которая собирает всякие безделушки, чтобы украсить свое гнездо: симпатичные камушки, старинные монетки, блестящие…

Его голос затих, лицо побледнело. Когда он снова поднял глаза на Эмму, они потемнели от испытанного потрясения.

— Я не понимаю, — прошептал Джейми. — Что это значит?

— Очевидно, то, что ты совсем не внебрачный ребенок, как я думала, когда мы впервые встретились, — слабо улыбнулась Эмма.

Джейми перевел взгляд на бумагу и снова стал читать последние две подписи, беззвучно шевеля губами:

— «Лианна Элизабет Синклер. Гордон Чарльз Хепберн».

— Я понимаю, что для тебя это шок, — мягко сказала Эмма. — Но твой отец не соблазнял твою мать. Он женился на ней. Судя по этой бумаге, твои родители втайне сбежали и зарегистрировали свой брак за несколько месяцев до твоего рождения. В конце концов, ты не Синклер. Ты Хепберн и всегда им был.

Джейми снова посмотрел на нее. Со стороны было даже несколько забавно видеть на его лице выражение ужаса.

— Ты не только внук Хепберна, но и его законный наследник, — снова и снова удивляясь этому открытию, покачала головой Эмма. — Наследник графского титула.

Джейми развернулся и стал расхаживать по комнате, сжимая в руке хрупкое доказательство своего происхождения, как будто это был какой-то мусор.

Свободной рукой он провел по волосам, взъерошил их, потом опять пригладил и повернулся к Эмме. В таком разгневанном состоянии Эмма никогда его не видела.

— Значит, в ту ночь, когда они спустились с горы, это не было тайным побегом?

— Очевидно, нет, — покачала головой Эмма. — Возможно, они собирались рассказать Хепберну, что давно поженились, что у него нет другого выбора, как признать их любовь… и их сына. — Она сделала несколько шагов к Джейми, сгорая от желания погладить взъерошенные черные брови, коснуться губами беспокойной морщинки между глаз. — Это ничего не меняет, Джейми. Ты тот же самый человек. Чего ты так боишься? Думаешь, если ты заявишь свои права на наследство, тебе придется оставить свои дикие привычки? Лишиться свободы?

— Я абсолютно уверен, что Хепберну требуется, чтобы твоя душа поступила в его распоряжение. — Джейми потряс перед ней кулаком, в котором держал бумагу. — И ты прекрасно знаешь, что старый распутник никогда это не признает! Откуда это появилось?

— Я тебе говорила, — опустила глаза Эмма. — Мэгс мне дала.

— А где она это взяла?

Не зная, сколько еще потрясений сможет пережить его разбитое сердце, Эмма нехотя кивнула в сторону стола, где стояла принесенная старой нянькой шкатулка. Джейми подошел к столу и взял в руки пустую шкатулку, из проржавевших внутренностей которой донеслось еще несколько фальшивых звуков.