Господи боже мой!

– Ваша честь, – хладнокровно обращаюсь я, – вопросов к этому свидетелю больше не имею.

Безумие.

По-другому и не опишешь последствия моего первого слушания в Суде короны.

Как только присяжные были распущены, а обвинения с миссис Найт сняты (Кэрол поразило не только то, как я раскусила Райана, а также и разоблачение Марти), судья обратился к Греггу. Ох, как ему досталось.

Он весь дрожал, объясняя свое поведение перед судьей. Надменный мерзавец, донимавший меня последние десять месяцев, мигом исчез. Остался лишь жалкий лебезящий мальчишка, трясущийся от страха. И он это заслужил.

У Мартина Грегга не было слов. А что тут скажешь? «Я подговорил свидетеля обвинения и сфабриковал улики в уголовном деле, чтобы добиться победы и получить должность в конторе»?

Судья Стивенсон пообещал сообщить о случившемся в адвокатскую коллегию, комиссию по профессиональным стандартам, а также главе «Афины». Его карьера закончится, не успев начаться. Я уж не говорю о возможных уголовных обвинениях. Что еще лучше, судья подсыпал соли на рану Марти, сказав, что никто не узнал бы о его махинациях, если бы не мой блестящий перекрестный допрос. Кажется, это самый прекрасный момент в моей жизни. Голова идет кругом от счастья, гордости и прочих приятных ощущений.

Марти покидает зал суда с изумлением на лице, а я стою еще пару секунд, осознавая произошедшее. Неужели я выиграла свое первое дело в Суде короны и при этом уничтожила соперника? Похоже на сон. Конечно, в одиночку я бы не справилась, поэтому перед возвращением в контору мне нужно кое-кого поблагодарить.

Пола возится с бумажками. На ее лице такая же широкая улыбка, как и у меня.

– Не надо, – говорит она, когда я подхожу ближе.

– Что?!

– Не благодарите. Это ваша заслуга. Вы прекрасно выступили, очень умело. Я с удовольствием наблюдала.

– Спасибо, – улыбаясь, отвечаю я. – Ну вот, не сдержалась, все равно поблагодарила. Если бы ты не заметила, что Райан – тот самый парень, с которым Марти спорил насчет денег, у меня бы ничего не вышло.

Пола жмет плечами.

– Я дала вам информацию. Вы верно ее использовали.

– Спасибо. Никогда не забуду. – Я продолжаю улыбаться.

* * *

Оказывается, за те двадцать минут, что я собирала вещи и шла обратно в контору, новости уже облетели всех коллег, потому что люди подбегают ко мне, спрашивая:

– Что там такое в седьмом зале суда?! У Марти неприятности? Он же не мог сделать ничего плохого!

Да господи, когда вы уже прозреете!

Как обычно, из ниоткуда появляется Клайв и требует меня «на пару слов».

– Судья звонил. Назвал твою работу, цитирую, «выдающейся». Марти опозорил себя самого и нашу контору. Я всегда знал, что ты способная. Молодец, блондиночка! Молодец!

«Ничего ты не знал», – мысленно отвечаю я, а вслух бормочу, стараясь сдержать улыбку:

– Спасибо.

Такое чувство, что я летаю. Может, так и есть?

– Кстати, тебя хочет видеть твой наставник.

Вот блин.

Как во сне взбираюсь по ступенькам к кабинету Скайлара. Стучу и заглядываю внутрь. Ричард сидит за своим дубовым столом над какими-то бумагами.

– Заходи, Аманда. Закрой дверь, – чересчур серьезно велит он.

Как только хлопает дверь, Скайлар встает и изображает безумный победный танец – прыгает вверх, размахивая руками и одними губами произнося: «ДА-А-А-А-А!!!» Не думая о том, насколько все это странно, я присоединяюсь к нему и радостно повизгиваю. Жаль, нельзя записать на видео и потом пересматривать.

Через несколько секунд танец заканчивается так же внезапно, как и начался, и мы снова ведем себя нормально (только у Скайлара такое может считаться нормальным). Он садится, шумно вздыхает и улыбается.

– Что, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, там произошло?!

Я все ему рассказываю. Ричард в шоке. Говорит, что за всю свою карьеру почти не сталкивался с драмами такого размаха в суде. Ну и гнусных проныр вроде Марти Грегга тоже встречаешь не каждый день.

– Он просто жаждал победить меня!

– Ох, Аманда, я злюсь, потому что все могло пойти не так, НО… ты правильно оценила ситуацию, нащупала верный путь и сделала все возможное, учитывая обстоятельства. Это и делает тебя отличным барристером.

– Ну, знаете ли, я училась у лучших, – искренне отвечаю я. – Слушайте, Ричард, мне очень нужно кое-что с вами обсудить…

– Подождет. Иди в библиотеку и наслаждайся моментом славы. Все хотят тебя поздравить.

– Но…

– Давай-давай. Потом поговорим. Иди, радуйся успеху. Ты заслужила, – улыбается он.

Пожалуй, на полчаса и правда можно отложить.

* * *

Я едва нахожу время подписать документы, потому что все барристеры «Афины» приходят в библиотеку, чтобы поздравить меня с «ошеломительной победой». Даже ребята из «Команды плохих парней» теперь на моей стороне, они во всеуслышание изумляются: «Как он мог такое натворить?», «О чем он только думал?» и «Этому шутнику не место в конторе». Похоже, я стала главной местной знаменитостью – и мне это нравится.

Внезапно все замолкают.

Он заходит за вещами. Мартин Грегг, мошенник.

Понятно, какие мысли крутятся у всех в голове при виде Мартина. «Как ты мог? Мы хорошо с тобой обращались. Думали, ты один из нас». Я-то с самого начала знала, что он лживый и продажный мерзавец, но разве кто-нибудь поверил бы мне, скажи я такое раньше? Нет, пришлось ждать, пока он сам выкопает себе яму. И я дождалась.

Выглядит он дерьмово. Просто ужасно. Глаза красные – плакал, что ли? Галстука на нем нет. Марти осознает, что все кончено. Он больше никогда не наденет мантию и парик.

Застыв в дверях, он затравленно обводит библиотеку глазами.

– Я… э-э… просто хочу… забрать вещи, – едва не шепчет Марти.

– Бери, что надо, и живо в мой кабинет, – приказывает ему де Суза.

Марти быстрым шагом направляется к своему столу мимо моего и складывает личные вещи. Люди вокруг переговариваются. Боже, как неловко. Он сам виноват.

Десять месяцев назад, когда я впервые увидела его в конторе, смеющимся в кругу коллег, я и не представляла, что вот так все кончится. Тогда я была аутсайдером, пытающимся пробиться наверх; теперь же мы поменялись ролями.

Марти идет к выходу, но не может удержаться и бросает, остановившись у моего стола:

– Ну что, довольна?

– Победил лучший, Греггси, – раздается чей-то голос. – Ты не дотянул до нее.

Сид Райдер.