— Карты. И чем дальше, тем чаще. В последний месяц компания у него собиралась каждый вторник и четверг.

— Они только играли?

Кажется, вопрос необычен и горничная долго молчит, прежде чем ответить.

— Мисс Локуэл, я не знаю.

Удивила. И я некоторое время перебираю пальцами провод, прежде чем вынырнуть из странного оцепенения.

— В смысле?

— Мистер Моррис, — упоминание работодателя Терре, судя по всему, дается непосильным трудом, — он давал всем выходной на эти дни. Я обычно впускала гостей и уходила до утра к себе.

— А как же ужин?

— Повар подавал закуски и тоже отдыхал.

Вот, значит, как…

— Скажи, а гостей много было?

— Не очень.

— Сколько? — и, услышав тишину в трубке, я тихо прошу, — Терра, пожалуйста. Постарайся вспомнить.

И она вспоминает.

— Трое.

Трое. Какое совпадение!

Больше не сомневаясь, я кратко описываю Терре внешность инквизиторов. Упоминаю всё, вплоть до деталей — даже расписываю толстую оправу очков Хилла. И спустя полминуты ловлю ответ:

— Да, очень похоже. Правда, я не знаю, те ли это люди.

— Это уже неважно, — улыбаюсь в трубку, — спасибо. Ты очень помогла.

— Мисс Локуэл, когда вы вернетесь?

— Завтра. Возможно, — уточняю я и, попрощавшись, кладу трубку.

Ну что ж. Связь четверых теперь уж точно установлена. Правда, чем они занимались, все ещё предстоит выяснить. Но это уже так, мелочи.

Вернувшись в комнату, первым делом я комкаю текущие записи. После того, как тугой шарик бумаги улетает под стол, я беру новый лист и записываю ещё раз.

Ну что же, у меня теперь есть хотя бы примерная цепь событий.

Прикрыв глаза, я восстанавливаю в голове разговор Джо с Ринданом. Мне почему-то тревожно — и о причине долго догадываться не приходится: поимка неизвестного преступника запланирована Максвеллом на сегодня, а значит, у меня есть повод к волнению.

Размышления о контактах Морриса больше не кажутся такими притягательными и, отодвинув от себя бумаги, я встаю и прохожу к окну, в очередной раз изучая покрытый разноцветными пятнами света сад. Гирлянды во дворе сестры обычно горят всю зиму — и даже когда соседи снимают свои праздничные украшения, здесь, в этом доме, сохраняется частичка волшебства.

Когда совсем рассветает, начинается снегопад — и, забравшись на широкий подоконник, я согреваю стекло своим дыханием и бездумно вожу по нему пальцем, вырисовывая странные символы. Тревога отходит куда-то на второй план, уступая место беспричинной тоске. Я почему-то вспоминаю странный сон и потерянный взгляд Риндана — там, на пустошах. Ощущение потери внутри было тогда настолько сильным, что я и сейчас начинаю чувствовать посасывание под ложечкой. И почему я только не проснулась сегодня ночью! Ведь стоило мне открыть глаза и…

Отпрянув от стекла, я качаю головой. Нет, все получилось как получилось — иначе бы я не узнала про истинную причину занятости Максвелла, да и от Джо не получила бы подсказки.

Кстати, о подсказке.

Тубус, который мне вручил Джо, терпеливо дожидается своей очереди на кровати. Но красноречием не блещет — я долго пытаюсь сковырнуть крышку, пока не замечаю тончайшую вязь защитного заклинания. После снятия дело идет легче и уже через несколько мгновений я разглядываю извлеченную из нутра чехла карту.

Старая, можно сказать, древняя — даже немного успела истлеть по краям. Соблюдая все правила предосторожности, я распрямляю её на подоконнике и изучаю порядком выцветшие чернильные узоры.

Город. Какой — непонятно: переплетение странных извилистых линий, протянувшихся по всей карте, напрочь лишают меня возможности разглядеть подробнее. Но я делаю все возможное — переношу со стола лампу и выключаю верхнее освещение комнаты, уступая место тусклому утреннему свету.

Первым, на удивление, я опознаю не центр пергамента, а его левый верхний край. Да и то — случайно. Две крошечные заштрихованные лужицы уж очень напоминают озера в лесу у моего дома. Ведя пальцем, сантиметр за сантиметром я сверяю предположения и получаю подтверждение своим догадкам.

Лаерж. Правда, старый, о чем говорит и ветхость карты: многие постройки уже снесены, а на их месте воздвигнуты новые. Я с удивлением знакомлюсь с прежней застройкой города, отмечая видимые глазу изменения. А вот и площадь, на которой нашли тело Вермейера — правда, на месте фонтана раньше стояло какое-то здание. Но… замена тоже хороша. Если бы не такая ситуация с убийством.

Крепость тоже обнаруживается — даже на карте она кажется монолитной и внушительной. Переплетений линий под ней больше всего — и я все-таки заинтересовываюсь этим феноменом. Поворачивая карту другой стороной — для более пристального рассмотрения — я внезапно вспоминаю подслушанный внизу разговор:

“…карты — все, что нашел. Подземные ходы под Лаержем…”

“Проверим”

А ведь это…

Я выпрямляюсь и, потирая ноющую поясницу, восхищенно качаю головой. Ну, Джо, ну…

Исследователь обнаруживается на кухне с газетой. Перед ним обретается чашка с чаем и ещё один бутерброд.

— Обязательно надо намеками обходиться? — мгновенно бросаюсь в атаку я, — неужели нельзя было сразу сказать? Мол, так и так, дорогая Мейделин, вот тебе карта подземелий под Лаержем, а уж там сама решай, что с ними делать и зачем они Максвеллу?

Джо глядит на меня из-за газеты и глаза его иронично поблескивают. Но он не говорит ничего — и это злит ещё больше.

— И куда я теперь это дену? К чему ты мне её вручил?

Но исследователь не отвечает — невыразительно хмыкнув, он возвращается к чтению, а я ещё больше завожусь, когда понимаю — не скажет. Однозначно, окончательно и бесповоротно. И догадываться о его намерениях мне придется самостоятельно.

Накалившуюся ситуацию частично сглаживает появление Адель. Сестра выглядит не очень и, охнув, я помогаю присесть ей на стул.

— Совсем спать перестала, — жалуется она, держась за поясницу, — ноги болят, спина отваливается…

— Потерпи ещё немного, — уговариваю я, наливая в чайник воду.

Пессимизм Адель мне не нравится — обычно сестра бодра и весела даже в самые тяжелые моменты своей жизни. И тот факт, что она начала сдавать позиции, меня не радует.

— Сны ещё снятся… — добавляет сестра и я вздрагиваю, уловив в её словах что-то очень-очень личное.

— Что снится?

— Непонятно, — вздыхает Адель, — огонь, каменные стены, обломки статуй… горгульи, кажется.

От этих слов в животе у меня что-то будто обрываются. Единственные статуи горгулий во всей западной провинции находятся в Лаерже, под крышей крепости. И Джо, видимо, тоже это понимает — хмурится, откладывает газету и успокаивающе дотрагивается до руки жены: