Желание взглянуть беспристрастно на знания в стадии формирования считается нарушением академической этики. Однако возможность видеть перспективу — это прекрасный инструмент человеческого познания (как и в период первого Возрождения), и его следует скорее поощрять, чем подавлять. Впрочем, сегодня растет количество карт знаний, а также филомемий — генеалогических древ, с помощью которых ученые могут изобразить его эволюцию. Разумеется, эти филомемии ограниченны, поскольку представляют собой только terra cognita («известную землю») нашего знания, своего рода побережье его материка, но все же способствуют установлению связей c новыми объемами данных, выходу в огромную и неисследованную terra incognita («неизвестную землю»).

Духовность должна постоянно сопровождать науку, о противоборстве между ними не может быть и речи. Трудно себе представить нечто худшее, об этом нам постоянно напоминает история: например, нейропсихиатры прошлого не испытывали никаких угрызений совести, подвергая своих пациентов лоботомии, а генетики, нимало не колеблясь, организовывали кампании по принудительной стерилизации для «социальной гигиены» в духе евгеники. Это не говоря уже о самоуверенности некоторых ученых, отстаивавших лженауку физиогномику, как ныне другие ученые защищают с пеной у рта библиометрию. Я вполне допускаю, что эти люди были светочами своего времени, но это не мешало им быть высокомерными и негуманными.

Насильственная лоботомия является прекрасным примером, подтверждающим это необузданное высокомерие: грубое вмешательство во фронтальную зону коры человеческого мозга проводили, почти ничего не понимая в его работе. При этом они безапелляционно заявляли, что операция оправдана необходимостью и ими соблюдается священный принцип «primum non nocere»[281]. Это лишь одна из многих иллюстраций физической и интеллектуальной жестокости и непримиримости. Мозг — это драгоценная и высокоорганизованная структура, но его корежили и ломали. Все непонятное выжигалось. Ни белый халат, ни докторская степень, ни будущее науки, концерна или государства не оправдывают этого. Всегда были, есть и будут дипломированные дикари, даже государства дикарей, и не нужно думать, что одно несовместимо с другим.

Сейчас в мире наблюдаются две тенденции: нейрофашизм и нейровозрождение, а нам предстоит сделать выбор между ними. Я не нагнетаю обстановку и не хочу прослыть паникером, но напоминаю, что нейрофашизм связан с одним из самых длительных исторических феноменов. Я имею в виду научную проституцию. Вспомним, что самые ужасные биомедицинские эксперименты проводились при поддержке и с молчаливого согласия врачей и ученых, признанных государством. Суфийская пословица гласит: «Худший из мудрецов посещает принцев, но лучший из принцев посещает мудрецов». Власть должна преклоняться перед мудростью, а не наоборот.

Было бы низко осуждать большинство за преступления меньшинства, так что участие некоторых исследователей в бесчеловечных акциях не означает, что все ученые виновны. Но если мы полагаем, что меньшинство не может запятнать репутацию большинства, то было бы весьма благородно со стороны большинства искупить грехи этих мерзавцев от науки. Недавно было объявлено о злоупотреблениях в Американской психологической ассоциации: несколько ее членов признали свое участие в программах пыток ЦРУ. Но не следует клеймить позором всю ассоциацию, насчитывающую сотни тысяч членов. Просто всем членам гражданского общества следует проявлять бдительность, зная о склонности уступать нашу свободную волю, идентичность и независимость структурам, которые на самом деле должны нам служить.

Мы с детства отдаем наш мозг в полное распоряжение признанным авторитетам, даже не помышляя о том, что с этим давно следует покончить.

Нейровозрождение наступит только тогда, когда гражданское общество овладеет нейронаукой, самостоятельно усвоит ее и покончит с засильем авторитетов, чтобы освободить свой мозг от их представлений. Любой, кому придет в голову мысль о недоступности нейронаук или что им следует придать статус закрытых знаний для кучки избранных, причинит огромный вред своим современникам. Он тем больше, чем больше склонность субъекта к секретности, чем больше его нежелание высказывать свою точку зрения. Исследователь, который не скрывает своей позиции и открыто заявляет, что нейронауки — это дело элит, гораздо симпатичнее ученого с тем же мнением, но молчащего об этом. Первый из двух глупцов хорош тем, что готов представить свои аргументы на суд общества, а это дает ему возможность осознать свою предвзятость и предрассудки и избавиться от них. А второй не готов ни признать этого, ни выслушать противоположную точку зрения[282].

В наше время США проводят лучшую политику по популяризации научных знаний в мире. В Америке средний срок между фундаментальным научным открытием и его популяризацией является самым коротким на земле. Подход к научным знаниям также отличается от подхода, которого мы придерживаемся в Латинской Европе[283]. Если сравнить итальянские или французские газеты с таким ежедневником, как «The Guardian», то поразишься глубине изложения в нем научных результатов. Начало XXI века характеризуется слиянием фундаментальных исследований и их популяризации, которое просто неизбежно. Распространение знаний отражает интересы всех и каждого, и я надеюсь, что в будущем все-таки сформируется единство между научными и научно-популярными публикациями, а открытия сразу же станут доступными для всех членов гражданского общества, которые их финансируют.

Современные научные исследования оставляют желать лучшего из-за платной и закрытой системы публикаций. Вы только представьте себе: ученый из Национального центра научных исследований, финансируемого французскими и европейскими гражданами, обязан приватизировать результаты своих исследований, не приобретая при этом авторских прав и не имея возможности передать их в центр, который мог бы сэкономить четверть годового бюджета, если бы ученый получал деньги за публикации[284].

Исследования организованы таким образом, что научный работник должен передать все свои права платным журналам, умоляя их бесплатно напечатать работу, которая обошлась в миллионы евро налогоплательщикам. Но хуже всего, что ему приходится платить дважды: чтобы читать публикации своих коллег, он должен оформить дорогую подписку на научные журналы, обладающие правами собственности на эти публикации.