– Извини.

И дальше уже по телефону…

– Да, Медведь. Отлично! Хорошо, все… Сейчас буду! – на ходу убирая телефон, Саша переключил внимание на растерянную Свету. – Свет, выручишь? Маму и Дину отвезешь домой? У меня дела срочные… Хорошо?

– Хорошо.

– Спасибо! Я еще вернусь…

Александр убежал прежде, чем Света успела спросить у него, что за столь важные дела могли отвлечь парня от госпитализированной младшей сестры. Перевела взгляд на странную Дину. Та все еще в заторможенном состоянии продолжала сидеть на скамейке, тупо смотреть в одну точку перед собой и тихо плакать… Свете было очень жаль ее. Она подсела к Дине, пытаясь, пусть где-то неловко, неуклюже, но все же утешить сестру Саши.

– Дин, ну что ты? Если ты из-за Люси – не расстраивайся так. С ней все хорошо будет! Вот увидишь. Может, тебе водички принести или кофе? Я быстро сбегаю. Ну ты чего?

Такая трогательная, ранимая, добрая. С огромным сердцем. Именно сейчас Динка прекрасно поняла Сашу: почему он выбрал из кучи куда более красивых, более молодых пустышек именно Свету. Потому что у нее, в отличие от многих, была очень красивая душа.

– Свет, знаешь, ты хорошая. Ты очень хорошая, правда, – отозвалась Дина, приведя своими словами в недоумение Светлану. – Саше с тобой очень повезло…

Если бы только Света знала, ЧТО стояло за этими словами. И что СТОИЛО Динке их произнести.

Да, Дина очень любила Сашу. Но еще она категорически не хотела ломать кому-то жизнь, уподобляясь своей матери. Дело сделано. Их пути с Александром разошлись. Так получилось… Как бы ни любила его Дина, она не хотела рушить Сашину уже устоявшуюся жизнь рядом с замечательной доброй Светочкой. Которая достойна того, чтобы ее любили. В отличие от Дины, чья судьба, видимо, одна сплошная нелюбовь…

После дождя всегда рано или поздно появляется солнце. Вот и сейчас, словно игнорируя все законы природы, на фоне неумолимо приближающегося заката ярко светило вечернее солнце, жизнерадостно отражаясь в лужах, оставшихся после ливня.

Именно по ним, особо не церемонясь, тащил в полицию сопротивляющегося Федьку довольный воинственный Медведь. Позади них с невозмутимым видом шел Александр. Если приглядеться – раскрасневшиеся костяшки его кулаков были сбиты. Это объясняло обширный фингал на лице не на шутку испуганного сына военкома, нехватку зуба, а также его весьма потрепанный вид.

– Значит, поскользнулся на асфальте, упал и ударился четыре раза? – со вздохом уточнил участковый Виталий Николаичев, с тоской глядя на сидящего перед ним Федора, за спиной которого, словно два телохранителя, стояли Медведь и Сашка. – Так и запишем. Поскользнулся… – старательно выводил полицейский в объяснительной.

Честно говоря, Федька со своими выходками уже давно был поперек горла участковому. Если бы не батя со связями, Николаич давно бы отправил этого отморозка на нары. Но каждый раз к разборкам подключался бывший военком и дело сходило на нет. Трус Федька обычно пакостил по-мелкому, сваливая более крупные делишки на своих дружков, поэтому дальше административки дело обычно не заходило. Однако в этот раз Николаичу было где разгуляться.

– Виталя, а поговорить можем без этих… архангелов, – обозленный Федька, попытался сбросить со своего плеча крепкую руку Медведя, за что тут же схлопатал затрещину.

– Сиди, не рыпайся, – откровенная угроза со стороны начальника охраны, которую почему-то в упор не замечал страж закона.

– Можем. Но смысла не вижу, – с тоской вздохнул участковый, демонстрируя толстую папку с делами Федора, которые он успел насобирать за все эти годы. – Федор, у меня на тебя дело толщиной в «Войну и мир». Единственное, чего не хватало, – заявления от пострадавшей. Зато теперь оно у меня есть.

– Какое еще заявление? – надменно усмехнулся Федька, будучи абсолютно уверенным, что это блеф. – Да Люська скорее сдохнет, чем заяву на меня накатает!

Но, как говорится, незнание закона не освобождает от ответственности.

– Нам ее «заява» и не нужна. – Николаич даже не пытался скрыть своего торжества. – Нам достаточно медосвидетельсва со «скорой». Если ты не в курсе – поясняю: медики по закону обязаны сообщать в правоохранительные органы о любых увечьях, нанесенных человеку явно другим лицом, так что…

Участковый вернулся к заполнению бумаг. Федор помрачнел. До него запоздало дошло, что на этот раз он, похоже, влип по полной.

– Значит так. Я один эту бодягу расхлебывать не собираюсь. Пиши мои показания! – мрачно возвестил он.

Участковый усмехнулся. Интересно, что такого Федор мог сказать в свое оправдание, чтобы хоть как-то уменьшить свою ответственность за избиение Людмилы.

– Наняли меня! – тем временем выдал Федя.

Медведь и Сашка удивленно переглянулись. Заявление звучало как откровенный бред.

– Кто тебя нанял? – скептически поинтересовался Александр.

Для довольного Федора настал момент мести. Парень с наглой улыбочкой потянулся, всем своим видом демонстрируя, что ему на них всех плевать.

– Мамаша твоя, – язвительно выдал он. – Я ее как зять, видите ли, не устраивал. Вот она мне бабла хорошего посулила. Мол, если Люська меня с другой застукает. Ну, мол, разочаруется и сама от меня уйдет. Я ж не виноват, что эта придурошная с цепи сорвалась. На меня накинулась. Пришлось успокоить, – цинично добавил он.

Участковый поспешно зажмурился, отведя взгляд, делая вид, что не слышит ударов: Медведь с Александром, не сговариваясь, как следует врезали зарвавшемуся Федору, от чьей самоуверенности тут же не осталось и следа.

– Успокоил, – усмехнулся Медведь, любуясь «работой» – окончательно разбитой мордой обозленного Федора.

Участковый, в свою очередь, лишь устало вздохнул, продолжая делать пометки в своих документах, едва слышно диктуя себе.

– Асфальт… Шесть раз…

Тамара сидела на больничной койке и не отпускала руку Люси, к которой была подключена капельница. На этот раз все каким-то чудом обошлось. Мать была бледна и слаба после переливания крови, но уходить домой не собиралась. Что до Люси – она пришла в себя примерно час назад, но за все это время не проронила ни слова. Так и лежала, тупо глядя в одну точку перед собой.

После короткого стука в палату заглянула Карина. Она уже успела по просьбе Динки съездить домой, собрать вещи для Людмилы, заодно сменила заляпанное вечернее платье на повседневное.

– Здрасти, – еще раз на всякий случай поздоровалась Карина с мрачной Тамарой, которую уже раз двадцать видела за этот день. В данный момент Тамара меньше всего хотела видеть рядом с дочерью постороннего человека и не особо это скрывала. Тем более подругу Динки.