— Ерунда. Нам не нужна вода Инда, нам требуется русло реки. Русло можно будет использовать как естественный водопровод. А подавать по нему мы станем талую воду антарктических айсбергов. Можно опреснять океанскую воду и качать ее вверх по реке.

— Надо все просчитать, — с некоторым сомнением сказал скандинав.

— У меня все уже давно просчитано, — самоуверенно сказал неф.

Собеседники неторопливым прогулочным шагом прошли мимо ротонды, поприветствовав незнакомого им Баскунчака взглядами. Видно было, что между негром и скандинавом постепенно разгорался спор. Негр энергично жестикулировал, в чем-то пытаясь убедить собеседника. Скандинав невозмутимо парировал доводы негра.

Баскунчак попытался сообразить, в какую утопию он попал на этот раз, ничего не вспомнил и, махнув рукой, отправился на разведку.

Лес закончился, неожиданно перед Дмитрием открылась огромная котловина, в которой таился город. Белоснежные кубы и параллелепипеды зданий открылись взгляду журналиста. Кубы и параллелепипеды окружала зелень. Небо было безоблачным, но над городом шел мелкий дождь. Солнечные лучи, отражаясь в каплях, образовывали над городом сочную гигантскую радугу, переливающуюся всеми цветами спектра.

Зрелище было изумительное. Некоторое время Баскунчак любовался картиной, открывшейся ему. Потом он стал неторопливо спускаться в город. Через полчаса он уже был на окраине города. Ему попадались странно и непривычно одетые люди.

Баскунчак полагал, что и он в их глазах выглядит необычно, но особого любопытства со стороны прохожих он не наблюдал — короткий любопытствующий взгляд, и прохожий следовал своей дорогой, не задавая Дмитрию каких-либо вопросов.

Изъяснялись жители города на все том же невообразимом сленге, в котором русские слова мешались с английскими, иногда даже ему казалось, что по звучанию он распознает испанские слова, но все это было искаженным, словно полученный словесный сплав был непрочным и норовил развалиться на составляющие его основы. Тем не менее окружающие легко понимали друг друга, да и сам Баскунчак, к своему изумлению, понимал почти все из сказанного ими.

Несколько часов он бродил по городу, пытаясь самостоятельно определить, что это за город и где он находится, но так и не определил.

Судя по погодным условиям, это был юг, но в парках росли кедры и лиственницы вперемежку с колючими шишкастыми кактусами, а на грядках пламенели маки и тюльпаны. Город был изрезан узкими каналами, вода в каналах была ледяная, словно в горной речке. Не было реклам и вывесок, но дома были отделаны разноцветными мозаичными панелями, которые делали их непохожими друг на друга.

У застекленного подъезда одного из них стоял человек в серебряном комбинезоне. Мужчине было лет под пятьдесят, у него было усталое вытянутое лицо, высокий лоб, широкая полоска усов под крупным, с горбинкой, носом. Его собеседником был плотный юноша, завороженно смотрящий на старшего товарища.

— Твою кандидатуру удалось отстоять, — сказал пожилой.

— Спасибо, — сказал юноша. — Не знаю, печалиться или радоваться. Не могу сейчас, через год бы…

— Почему? — строго и недовольно спросил пожилой.

Юноша явно смутился.

— Вы же сами учили меня, что у каждого человека есть своя функция. Я не сразу сформулировал свою, хотя ответ напрашивался сам собой. Врач борется со смертью. Его функция — отодвигать смерть. Мы надеемся вернуть к жизни человека, который в лапах смерти уже второй год. Это небывало!

— Космос бесконечен, — по-прежнему хмуро сказал пожилой. — Есть расы, победившие смерть. Ты получишь решение, как только установится Галактическое товарищество.

Молодой заметно замялся.

— Можно ли быть уверенным, что рецепты чужой жизни подойдут для нас? И потом, готовый рецепт может записать любой человек, ему не обязательно быть медиком. Заманчивее поломать голову самому…

Некоторое время пожилой внимательно разглядывал собеседника, потом сказал:

— Малыш, будем откровенны до грубости. Работой, о которой ты мне рассказываешь, занимаются около трех тысяч человек, и никто не знает тебя. Отправившись в космос, ты будешь одним из многих, а вернувшись, станешь высшим авторитетом, к медицинскому заключению которого будут прислушиваться все.

«Конфликт, — подумал Баскунчак, миновав их. — Пожилой тянет молодого в космос, а тот отказывается, полагая, что более важные дела найдутся именно на Земле. И он прав. Но вот из какого автора эта цитата?»

Замысел Былицкого казался ему грандиозным. Он уже представлял, как дома будет рассказывать обо всем, что случилось с ним в провинциальном городе. Захотелось догнать встреченных им людей и поговорить с ними, чтобы выяснить подробности, касающиеся этого мира. Но разговор незнакомцев продолжался, и Баскунчак не осмелился вмешаться. Забираться в глубину неизвестного города в первый же день он тоже не решился, поэтому вернулся к дверям, которые выделялись на фоне голубого неба дрожащим радужным прямоугольником.

В холле было тихо и темно.

Прежде чем Баскунчак открыл следующую дверь, он услышал рев.

Открыв дверь, он сразу понял, что поступил опрометчиво.

Прямо за дверью начинался лес. Нет, это не был привычный для него сыроватый и прохладный лес Подмосковья. Деревья сплетались ветвями, образуя непроходимую чащу, все овивали толстые жилистые лианы с мясистыми и сочащимися влагой листьями, маленькая извилистая еле заметная тропинка вела в самую чащу, но ступить на нее мог только безумец — именно из чащи доносился этот жуткий рев, который был исполнен неприкрытой угрозой.

Было жарко и душно, воздух можно было выжимать, как тряпку, он был пропитан незнакомыми ароматами цветов и трав, в которые время от времени вплетались волны ужасающей вони, запахи тления и гниения. В этом чудовищном лесу поминутно рождались и умирали невероятные существа, охотились друг на друга, набрасывались, пытаясь утолить голод и собственные инстинкты, в этом лесу человек никогда бы не смог выжить, разве что построил бы себе убежище из бетона и стали многометровой толщины и никогда бы не покидал его.

Лес кипел и бесновался, лес предупреждал, лес откровенно угрожал, он смертельно ненавидел простор. А потом раздался страшный треск, и, проломив непроходимую глухую стену джунглей, на поляну с голубоватыми блюдцами болотной воды, поднимая фонтаны брызг, выскочило жутковатое существо, похожее на огромную бронированную лягушку. Существо присело, внимательно разглядывая пространство впереди желтыми глазами с вертикальными зрачками, замерло на мгновение и вновь заревело. Пасть у него была огромной, с неровными зубами, которыми чудовище запросто могло в мгновение ока смолотить железнодорожный вагон. От леса вновь накатилась волна вони — так пахло болото, испуская развороченным чревом своим метан и сероводород. Чудовище устремилось через поляну, поросшую голубоватыми цветами, прямо на Баскунчака. Проще всего было бы шагнуть назад, но испуг оказался слишком велик, и Баскунчак побежал куда-то в сторону, с ужасом слыша тяжелые шлепающие звуки позади себя и приближающееся дрожание земли. Он уже ни о чем не думал, потому что лихорадочно крутившиеся в его голове бессвязные обрывки нельзя было назвать мыслями.