Паола понимала не до конца, но в целом компьютерные премудрости ее мало интересовали. В тот момент важнее всего было установить личность голубоглазой испанской журналистки, и чем скорее им удастся это сделать, пусть и незаконным способом, тем лучше. Не вызывало сомнений, что священники встречались раньше в аналогичных ситуациях.

— Что он собирается предпринять?

— Установить защиту. Я не очень хорошо понимаю, как это делается, но он последовательно лезет по цепочке компьютеров, которая заканчивается в локальной сети Ватикана. Чем запутаннее и длиннее цепочка, тем позже его обнаружат, но есть черта, которую из соображений безопасности категорически нельзя переступать. Каждый компьютер знает только айпишник предыдущего компьютера, запросившего соединение, и только на время подключения. Таким образом, если связь оборвать, прежде чем до него доберутся, преследователи останутся ни с чем.

Ритмичное пощелкивание клавиатуры продолжалось около четверти часа. Через определенные промежутки времени на карте мира, вывешенной на экране, загоралась новая красная точка. Казалось, их многие сотни, ими были испещрены большая часть Европы, север Африки, Северная Америка и Япония… Паола обратила внимание, что наиболее плотно они покрывали территорию экономически развитых стран, около десятка огоньков появилось в Южной Америке и не больше двух украшало рог Африканского континента.

— Красными точками на мониторе отмечены компьютеры, которые Альберт использует по очереди, чтобы добраться до системы Ватикана. Компьютер может принадлежать студенту, стоять в банке или в конторе адвоката. Он может находиться в Пекине, в Австрии или на Манхэттене. Чем дальше географически они расположены друг от друга, тем эффективнее защита.

— А откуда уверенность, что один из компьютеров цепочки случайно не выключится, прервав процесс?

— Я отслеживаю соединения, — сказал Альберт отсутствующим голосом, не переставая стучать по клавишам. — Обычно я пользуюсь компьютерами, работающими непрерывно. В наши дни, с программами обмена большими массивами данных, многие компьютеры подключены к Сети круглосуточно, качая музыку или порнографию. Такие компы идеальны в качестве звеньев цепочки. В числе моих любимых — машина… — Он назвал широко известного европейского политика. — Парень питает пристрастие к фотографиям малолеток с жеребцами. Время от времени вместо них я подбрасываю ему снимки игроков в гольф. Подобные извращения противны Господу.

— Не боишься, что одно извращение сменится другим, Альберт?

Ироничное замечание священника рассмешило юношу, но он ни на миг не переставал следить за тем, что делали его пальцы. Наконец он поднял руку:

— Внимание, мы почти у цели. Но предупреждаю, мы не сможем ничего скопировать. Я использую следующую систему: один из компов, который пашет на меня, стирает информацию, как только она превышает заранее заданный объем. Так что навострите запоминалку. С того момента, как нас засекут, в нашем распоряжении ровно шестьдесят секунд.

Фаулер и Паола согласно кивнули. Направлять Альберта в его поисках взялся Фаулер.

— Вот оно. Мы на месте.

— Ищи пресс-службу, Альберт.

— Готово.

— Смотри аккредитации.

* * *

Менее чем в четырех километрах, в подвальном помещении служб Ватикана, подал сигнал тревоги сервер безопасности, прозванный Archangele — Архангел. Соответствующий сервис обнаружил проникновение в систему. Немедленно активировалась программа слежения. Первый компьютер запустил, в свою очередь, вторую машину, именовавшуюся Sancte Michael — св. Михаил[81]. Это были два суперкомпьютера «Крей», способные осуществлять миллиард операций в секунду, стоившие более двухсот тысяч евро каждый. И оба задействовали все вычислительные узлы до последнего, чтобы установить взломщика.

На главном мониторе открылось окошко с предупреждением. Альберт сжал губы.

— Проклятие, вот они! У нас меньше минуты. По аккредитациям нет ничего.

Паола напряглась, увидев, как начали гаснуть красные точки на карте мира. Всего флажков было несколько сотен, но их количество уменьшалось с пугающей скоростью.

— Ищи прессу.

— Мать твою, ничего! Сорок секунд…

— Средства связи? — подбросила идею Паола.

— Сейчас. Есть папка. Тридцать секунд.

На экране появился длинный список. База данных.

— Черт, тут больше трех тысяч элементов!..

— Отсортируй по национальности и выбери Испанию.

— Есть! Двадцать секунд…

— Дьявол, нет фотографий… Сколько набралось фамилий?

— Больше пятидесяти. Пятнадцать…

На карте мира оставалось едва ли три десятка красных точек. Все взволнованно подались вперед.

— Исключи мужчин и сгруппируй женщин по возрасту.

— Готово. Десять секунд.

— Давай сначала самых молодых.

Паола с силой стиснула кулаки. Альберт снял одну руку с клавиатуры и положил указательный палец на пожарную кнопку. Пот крупными каплями тек по его лбу, пока он свободной рукой набирал строку поиска.

— Вот! Наконец-то! Пять секунд, Энтони!

Фаулер и Диканти судорожно впились глазами в имена, высветившиеся на мониторе, стараясь запомнить их. Они не успели дочитать до конца. Альберт нажал кнопку, и экран, как и весь дом, погрузились в кромешную темноту.

— Альберт, — подал голос в густом сумраке Фаулер.

— Да, Энтони?

— У тебя случайно не найдется свечек?

— Тебе следовало бы знать, что я не пользуюсь аналоговыми системами, Энтони.

Суббота, 9 апреля, 2005 г., 03.17

Андреа Отеро была до смерти напугана.

«Напугана? Черта с два, я в штаны напустила со страху».

Добравшись до отеля, она первым делом купила в вестибюле три пачки сигарет. Табак из первой пачки был благословением. Теперь, когда она приступила ко второй, реальность начинала обретать более-менее твердые очертания. Она чувствовала легкое убаюкивающее головокружение, будто ее слабо покачивало на волнах.

Андреа сидела на полу у себя в номере, прислонившись спиной к стене, обняв колени, и курила одну сигарету за другой, не в силах остановиться. В противоположном конце комнаты лежал портативный компьютер, полностью выключенный.

Учитывая обстоятельства, она действовала правильно. После первых сорока секунд фильма Виктора Кароского (если это, конечно, его настоящее имя) ее нещадно затошнило. А она обычно не шла наперекор своим потребностям, поэтому метнулась к ближайшей урне (на полной скорости и зажимая рот рукой, что верно, то верно) и освободилась от спагетти, съеденных на обед, круассана — на завтрак и чего-то еще, чего она точно не помнила, но, очевидно, вчерашнего ужина. По ходу дела она ненадолго задалась вопросом, не является ли святотатством блевать в урну Ватикана, и пришла к заключению, что нет.