— На самом деле, Раян сообщил не так много, но информация стоящая, — сказала я, вновь открывая письмо. — Во-первых, Итан собирался продать дядину судоходную компанию какому-то Орландо Табальски. А во-вторых, мистер Табальски связывался с самим бетой сразу после того, как нашли тело Лерика и намекал, что хотел бы выкупить «Ариадну».

— И Раян, конечно же, в грубой форме отказал ему, — продолжил за меня Джаред, — Орландо Табальски известный на весь криминальный мир посредник. Через него проходят все крупные сделки, в которых одна из сторон хочет сохранить инкогнито.

— Значит, компанию хочет выкупить дон Герра, — угрюмо констатировала я, — впрочем, это было ожидаемо.

— Я правильно понимаю, что львёнок уже успел всё подписать?

— Нет, к счастью, Раян успел перепрятать все документы. Он уверен, что продажа компании ударит по всему прайду.

Об дверь что-то глухо стукнулось. Кажется, подлетело второе письмо.

— Он прав. Без «Ариадны» львы потеряют не только регулярный источник дохода, но и вес в обществе. Посмотрите, что там ещё подлетело? — оживился Джаред.

— Да, — я встала с кресла и направилась к двери, продолжая на ходу зачитывать письмо, — Воргах заметил, что Раян находился в угнетённом эмоциональном состоянии, поэтому и рискнул завести разговор на столь щепетильную тему как бой за Знак Вожака. Джек подговорил Марио завести бету в кабинет главного врача, а затем проскользнул туда под видом сотрудника больницы. А Марио в этот момент понадобилось срочно отлучиться по делам.

— Стандартная схема, — кивнул Джаред, — даже удивительно, что Раян на это повёлся. Думаю, на самом деле он сам искал встречи со мной или Джейком.

— Воргах считает также, — я сложила прочитанное письмо вдвое и подняла с пола нового летуна.

— Мисс Флоренс, не томите, что там? — тут же поинтересовался инспектор.

На этом письме не было пометки «лично в руки инспектору Сольвэнга», поэтому я смогла снять печать своим кольцом.

— Джейк предупредил, что через десять минут сюда доставят запрашиваемые вами документы и изъятые из львёнка импланты.

— Отлично! — обрадовался Джаред, вновь посмотрев на часы.

Кстати о часах!

— Мистер Сольвэнга, — сказала я, подходя ближе, — пришло время провести первое послеоперационное обследование.

— Уже?

— Да, вы просто лежите, как раньше, а я подсоединю ещё парочку датчиков и проверю, как приживается стент. А потом мы вернёмся к курьерам и работе.

* * *

Через два с половиной часа

(Эстелия)

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил Джаред, как только я сняла гогглы и отложила последний имплант.

— Интересного много, — сказала я, сделав несколько пометок в блокноте, — вот только всё не совсем так, как я ожидала.

— Всё гораздо хуже?

— Нет. Но мои надежды «прижать» с их помощью «Биокаанту» разлетелись в пух и прах.

— Неужели, эти импланты тоже изготовлены из некачественных материалов? — удивился инспектор. — Тогда у нас что-то не сходится…

— Всё сходится. Эти магические усилители действительно изготавливались из очень качественных материалов, но на них нет печатей.

— Как такое возможно? Даже я знаю, что все комплектующие и материалы для медицинской аппаратуры подвергаются специальной маркировке. И вы, помнится, говорили, что каждая поставляющая компания ещё дополнительно ставит свои печати.

— Всё так, — я сделала глоток остывшего чая и, немного подумав, направилась к автоматизированному магкипятильнику, — но на этих комплектующих вообще нет ничего. Ни маркировки, ни печатей, ни личной росписи мастера. Такое впечатление, что их выкрали прямо с завода.

— Тогда почему «Биокаанта» отказалась предоставить запрашиваемые документы? Если они не при делах, к чему такие сложности? Да и финансовый отчёт тоже вызывает слишком много вопросов, чтобы сбрасывать их со счетов.

— Я уверена, что «Биокаанта» имеет к этому непосредственное отношение, — сказала я, закончив подогревать воду, — вы будете чай?

— Не откажусь, — улыбнулся Джаред.

С момента вживления стента прошло уже три часа. К счастью, все показатели были в норме, поэтому я разрешила оборотню переворачиваться на бок и даже ненадолго садиться.

О сокращении постельного режима инспектор уже не заводил разговор, чему я была безмерно рада.

В целом, я зря паниковала. Джаред и сам прекрасно понимал, как много зависит от этой операции, поэтому все его попытки выторговать себе «поблажки» были просто способом немного снять напряжение и отвлечься от работы.

— А бутерброды мне уже можно? — уточнил оборотень, с надеждой глядя на тарелку с едой.

— Уже можно, — рассмеялась я, — только давайте, пока вы лежите, я ещё раз проверю показатели. Просто на всякий случай.

В норме показатели нужно было проверять трижды: сразу после операции, через час и спустя два часа после вмешательства, но я подбегала к монитору буквально каждые двадцать минут.

Как я не убеждала себя, что Джаред обычный пациент, полностью абстрагироваться от эмоций не получалось. Я безумно переживала за него и молилась всем Богам, чтобы лечение прошло без осложнений.

— Как наши дела? — уточнил инспектор, когда я в очередной раз перепроверила все отображённые на мониторе показатели.

— Неплохо, — выдохнула я, боясь спугнуть удачу.

Пока наши дела шли очень хорошо. Организм Джареда хорошо перенёс саму операцию, а стент достаточно быстро прижился. Никаких признаков отторжения или появления аномальных магических завихрений я не наблюдала.

— Я уже могу сесть?

— Да, я сейчас принесу ваш чай и бутерброды.

— Так что там с «Биокаантой»? — спросил Джаред, пока я раскладывала по тарелкам бутерброды.

— У техников кампании есть допуск на завод. Более того, их мастера могут принимать непосредственное участие в изготовлении и тестировании некоторых комплектующих. Но, что самое главное, они же участвуют в экспертной оценке забракованных материалов, идущих под списание.

— А вот с этого момента, пожалуйста, поподробней.

— Все материалы и комплектующие, признанные бракованными, идут под списание и в конце каждой календарной недели подвергаются утилизации. Продавать их кому-либо строго запрещено.

— А кто занимается сбором и утилизацией забракованных материалов и комплектующих? — тут же поинтересовался Джаред.

— Не так быстро, давайте по порядку. После того, как мастер обнаружил брак, изделие отправляют на экспертную оценку.

— К чему такие сложности?

— Чтобы исключить «случайные» списания и последующее воровство материалов. Комиссия обычно состоит из трёх техников-артефакторов. После того, как они всё тщательно проверят, изделие либо отправляют обратно, пометив, что в нём не обнаружено брака, либо сдают в утиль.