Алан улегся спиной на ковер, ему хотелось спать.

Девушка положила рисунок на кровать, а сама вышла из комнаты, прихватив пустые бокалы, чтобы прийти с новой порцией дурманящего напитка. Алан принял от нее коктейль чувствуя, как по телу медленно расползается ватная истома, сладкое опьянение прекрасной Мари, медленной музыкой, роскошью свободы, творчеством… и жизнью в целом.

«Вот оно счастье?» – спрашивал он себя.

– Научи меня рисовать… – попросила Мари. – Только я хочу разукрашивать свои ощущения яркими красками: гуашью или маслом…

Она лежала на ковре напротив него в каком-то полуметре. Он мог слышать аромат ее кожи.

– Я не умею рисовать кистью, – с сожалением признался Алан. Больше всего на свете он хотел бы отдать Мари хоть что-нибудь в благодарность за ее уроки, за мудрые слова и веру в него.

Она улыбнулась:

– Тогда давай учиться вместе…

Девушка поднялась, прошла к шкафу, и достала оттуда несколько кисточек, банки с гуашью, пластиковый стакан с водой. Алан еще не совсем понимал…

Мари дала ему кисточку:

– Выбери цвет.

Алан из двенадцати выбрал красный – энергия желания и счастья распирала, разрывала его изнутри. Мари расстегнула еще две верхние пуговицы и оголив свое плечо попросила:

– Рисуй…

Он коснулся красной кистью ее шеи. Мари вздрогнула, отдаваясь чувствам. Тело мгновенно покрыли «мурашки». Алан вел кистью, оставляя линию от шеи к плечам. Он прикусил губу, чтобы не вгрызться похотью в столь желанное тело.

Время от времени он очищал кисть, чтобы смочить ее другим цветом. Алан сам не понимал себя, рисуя всплывающие в голове образы.

Когда Мари легла на пол, расстегнув рубашку, Алан впервые в жизни смог увидеть груди женщины. Кисть сама вела к ним, прокладывая неведомую, запретную до этого мгновения тропу… дорогу страсти, желания и любви… В данный момент он не мог управлять собой, полностью отдаваясь на волю овладевающим чувствам.

Потом настала очередь Алана стать холстом. Мари помогла снять с него рубашку, штаны… Теперь они не ограничивались кисточками, рисуя пальцами и ладонями. Прежде, чем закрасить часть кожи, они покрывали ее поцелуями, после чего на этом месте возникали цветы, образы людей и целых миров. Вокруг них все было залито смешавшейся краской… Алан думал, что сойдет с ума от необузданной силы требующей тела этой странной девушки. Мари притянула его к себе, помогая проникнуть внутрь…

Страх, неуверенность, бессилие, пустота… уверенность, мощь, жажда смешались внутри него в тот самый миг. Сейчас он был всем – и злом, и добром, и тьмой, и светом. Он был собой, воплощением гармонии.

Когда Алан вышел из ванной комнаты и, преодолев гостиную, вернулся в спальню, то обнаружил Мари все так же голую лежавшую животом на кровати, мыслями полностью погруженную в небольшой ноутбук. Он перешагнул через разбросанные по измазанному ковру краски, стараясь не наступить на яркие пятна. Лишь только он улегся рядом, Мари закрыла ноутбук, и положила его на полку, чтобы не мешал.

– Ведь это у тебя было впервые? – спросила Мари, смотря на него влюбленными глазами. Алан наслаждался прикосновениями – ему казалось, гладкость ее кожи никогда не надоест.

– Да… У нас девушка не может заниматься сексом до свадьбы… Иначе будет опозорена и не выйдет замуж.

Мари хмыкнула:

– Так все серьезно? Как в средние века.

– Ну, конечно, бывало, что парень с девушкой начинали спать вместе до свадьбы… Но парня потом вынуждали жениться…

– А если не согласится? – удивилась Мари.

– Его с позором изгоняют из деревни, из дома. Все перестают с ним общаться…

– Короче, пока не женишься, радости секса не познать, – подвела она черту. – А если женишься, но в постели она тебе не подходит?

Алан недоумевающе посмотрел на Мари:

– Как это «не подходит»? Такое разве бывает?

– Конечно бывает! Сплошь и рядом, – засмеялась она. – Ты ведь совсем ничего о сексе не знаешь? Придется просвещать… Хотя, как ты уже понял, я не против научить тебя тому, что сама знаю, – улыбнулась девушка.

– Как мужчина и женщина могут не подойти друг другу в постели?

– Да элементарно! Хотя бы по запаху. Может быть с человеком и весело, и легко в общении, но запах секса полностью неприятен – с этим тяжело ужиться. Да и вообще очень редко бывает, чтобы получалось все гладко, как у нас с тобой. Это скорее даже исключение, чем правило…

– Тебе не понравилось? – испугано спросил Алан.

– Я не это имела ввиду. Если бы ты читал книжки и смотрел побольше фильмов, то у тебя наверняка сформировался образ, как должно все произойти: красивые тела сливаются, он тверд, она влажна и горяча, оргазм одновременно – «Браво! На бис!»… И больше всего на свете, ты боялся облажаться – быть не идеальным любовником. Сразу начинаешь себя контролировать, а значит и нервничать, «крепость» смягчается. Я, не чувствуя твое напряжение, думаю, что дело во мне, и тоже совершенно не получаю удовольствия. Короче, идеальный секс трескается по швам. Наверняка у нас все здорово получилось только лишь потому, что ты даже понятия не имеешь, как оно должно было произойти…

Какое-то время Алан обдумывал ее слова.

– Ты говоришь о «мужской» неудаче?

Она отрицательно качает головой:

– Я говорю о мужской норме. Телам двух разных людей нужно привыкнуть… подстроиться друг под друга. И пока этого не случится, провалы нормальны и естественны. И даже наоборот, они помогают показать и мужчине, и женщине, что они обоюдно не идеальны.

– Для меня все это слишком сложно и запутанно. Я просто делал интуитивно все то, что хотел…

Мари засмеялась.

– Вот и молодчина, – похвалила она Алана, игриво потрепав его по голове, но он отстранился.

– Подожди, я не договорил. Я делал то, что хотел… а хотел я выразить тебе свою любовь, показать или сказать, что люблю тебя…

– Стоп-стоп-стоп! – на этот раз настала очередь Мари отстраниться от Алана, от всего сердца выражающего пламенные речи. – Перестань!

– Но почему? – он не понимал ее реакции.

– О какой любви ты говоришь?

– О той, что чувствую к тебе…

Мари сползла на край кровати, и сидела в раздумьях, подбирая правильные слова:

– Алан, пойми, ты совсем молод…

– Молод?! Я не на много младше тебя. Семь лет?! Разве это разница?

– Дело не в возрасте. Никогда не смотри на прожитые годы. Некоторые понимают в шестнадцать то, что многие и в шестьдесят не способны понять. Называя тебя молодым, я не имела в виду возраст.

– А что тогда?

– Пойми меня правильно, и постарайся не обижаться. Хотя… поступай, как хочешь. Почему я должна искажать свою правду ради кого бы то ни было?! Вот, что я думаю… В молодости мы принимаем секс за любовь, а любовь за секс. Потому что не с чем сравнивать, потому что не умеем разграничивать одно с другим. Откуда ты знаешь, что испытываешь ко мне любовь, если до этого даже не встречался с подобием этого чувства?